– Хотел предупредить вас загодя, что мы опознали труп Джейсона Эббота по его зубной карте. После падения и пожара его зубы более-менее уцелели.
– Я не удивлена, – ссутулилась она, – хотя и надеялась, что это не он.
– Это определенно он. Кроме того, я послал отчет по токсикологии Хейли Джонсон. Она была чиста. В ее организме запрещенных препаратов не было.
Неудивительно.
– Эббот был мертв, когда врезался в землю?
– Я бы сказал, что он был жив, когда пикап свалился с обрыва, и мертв к моменту, когда тот ударился о землю и взорвался. Полный протокол вскрытия пришлю вам завтра.
Она не могла представить, чтобы Джейсон совершил самоубийство. Кто хотел его смерти? Должно быть, уйма народу. И все же, вероятнее всего, лишь один человек мог выиграть от уничтожения этих дневников перед смертью Джейсона. Эбигейл Кейн. Как же доказать, что его убила Эбигейл? Больше некому.
– Перейдем к недавним убийствам путем утопления. Вы нашли какие-нибудь следы на какой-либо из жертв? Собачью шерсть?
– Не-а. Ничего, – ответил Ортега. – Как будто субъект прикасался к ним в перчатках, когда тащил по льду. Мы не нашли совершенно ничего. Мы не имеем представления, где он их похитил или как держал их, пока не убил. Я бы предположил, что в багажнике, выстеленном пластиком, если честно.
Ужасно, поморщилась она.
– Хорошо. Я вам признательна, доктор Ортега.
– Как дела у Гека? – полюбопытствовал он.
– Я с ним еще не говорила, – вздохнула Лорел. – Его еще допрашивают, но не могу представить, чтобы у них были какие бы то ни было веские доказательства.
– Вы еще ведете следствие, да?
Вероятно, это ненадолго.
– Да, пока веду. А что?
– Тогда я могу вам сообщить, что собачья шерсть, обнаруженная на пальто Рейчел Рапренци, соответствует шерсти Энея.
– Шутите? – разинула она рот.
– Нет. Я ни за что не стал бы шутить на подобные темы. Этот убийца каким-то образом раздобыл шерсть Энея или одно из его одеял. Я в том смысле, что она была покрыта шерстью.
Лорел тряхнула головой. Похитить одеяло из автомобиля Гека вчера ночью, пока все искали детей, было нетрудно. Подумать только, что убийца был так близко от Гека.
– Ладно. Спасибо, доктор Ортега.
– Да чего там. Скажите Геку, что мы все за него болеем. – С этим словами коронер закончил разговор.
Лорел отправила Нестеру текстовое сообщение, чтобы тот по возвращении запросил ордер на обыск и изъятие информации из телефона Зика Кейна – не только на вчерашнюю ночь, но и за последние пару недель. Нестер может быть очень настойчив, когда хочет, а упоминание Опал о «пасторе» дает основания для обыска. Быть может.
У входа поднялась суматоха, и Лорел, выпрямившись, схватила блокнот и начала делать заметки о стихотворении, которое ей когда-то нравилось, только бы отвлечься мыслями от прибывших. Перешла на другой язык. Сомнительно, чтобы Зик Кейн знал китайский, и потому Лорел начала писать по-китайски.
Вскоре на пороге показался и он сам с Монти и двумя дюжими сотрудниками Службы природоохраны за спиной. Лорел продолжала писать.
– Дочь! – рявкнул он.
Она подняла палец левой руки, продолжая писать.
– Минуточку.
Переполняющий его гнев ощущался буквально физически, так что Лорел выждала еще минутку, прежде чем поднять голову.
– О, здравствуйте! Да. Просто введите его. Посадите. – Она намеренно избегала обращаться непосредственно к Зику.
Он выпучил глаза, и кровь бросилась ему в лицо. Ноздри раздувались. На нем по-прежнему была пасторская ряса – на сей раз с розовой столой.
Выдвинув кресло, Монти довольно бесцеремонно толкнул Зика на сиденье.
– Спасибо, офицеры. – Лорел посмотрела мимо Зика, будто он пустое место. – Извините, что вытащила вас в воскресенье из-за дурацкого вопроса.
Обойдя вокруг стола, Монти сел в его главе, оставив Лорел лицом к лицу с отцом в одиночку.
Зик стрельнул глазами на доску расследования, которую Лорел намерено оставила у себя за спиной, и принялся внимательно рассматривать доску Речного жнеца.
– Нравится то, что видите? – произнесла Лорел, стараясь говорить скучающим тоном.
– Я не знаю, что вижу, – развел он руками.
– Вы предпочитаете, чтобы вас при обращении называли пастором?
Зик посмотрел на нее. В глазах его по-прежнему пылал гнев.
– Да. Я заслужил, дабы меня называли пастырем. Люди мне доверяют. Я их направляю. Без меня они заблудятся.
Ни малейшего самолюбования.
– Понимаю.
– Нет, не думаю, что понимаешь, – огрызнулся он. – Твои громилы уволокли меня с большой воскресной проповеди прямо на глазах у всей моей паствы. Чуть ли не обвинили меня в убийстве и поволокли прочь, как заурядного уголовника. Ты за это заплатишь.