— Что тебе больше нравится после игры? — Ной подсказывает, телефон наготове, чтобы зафиксировать ответ.
— Портер, — рычит Мэдден со своего места на скамейке запасных рядом со мной.
Он без рубашки, лицо покрыто красными пятнами, когда он спешит натянуть толстовку через голову.
— Остынь, Грейвс. Это называется креативная обрезка. — Ноа ухмыляется и подмигивает мне поверх своего телефона. — Ты знаешь, что я продолжаю тебе говорить. Любое разоблачение — это хорошее разоблачение.
Ноа — единственный из нас, у кого есть спонсорские контракты, которых он добился, демонстрируя в социальных сетях свою обаятельную улыбку калифорнийского пляжного парня, светлые волосы и вечный золотистый загар.
Мэдден наклоняет голову, густые темные волосы падают ему на лицо, когда он хмуро смотрит на свои колени.
— Я здесь только для того, чтобы играть в хоккей.
— И с таким настроем на победу, кто бы не захотел спонсировать тебя? — Ной шутит. — И что? Расскажи нам о своем ритуале восстановления после игры. А как насчет тебя, капитан?
— Не сейчас, — говорю я. — Спроси завтра.
Взъерошив волосы, я окидываю взглядом комнату. Здесь вся команда. Никто из них еще не ушел, хотя тренер Ломбард освободил нас. Я прочищаю горло и выхожу на середину комнаты, думая о том, что сказал бы мне папа после проигрыша, и что мне нужно услышать самому прямо сейчас.
— Не позволяйте сегодняшнему вечеру тяготить себя. Сезон не определяется одной игрой. Нам предстоит пройти долгий путь.
Ребята стучат ногами по полу и хлопают. Моя грудь сжимается, когда затянувшееся напряжение в комнате спадает.
— Давайте вернемся сильными завтра, — говорю я. — Увидимся со всеми готовыми к работе.
— Вперед, синие!
Команда как один выкрикивает нашу кричалку, прежде чем начать покидать раздевалку.
— Ты идешь? — Кэмерон спрашивает.
Я делаю паузу, взвешивая свои варианты.
— Все идут? Я мог бы вернуться в дом с кем угодно, кто этого не хочет.
— Нам нужно это сегодня вечером, чтобы завтра мы могли выйти на лед с чистого листа, — рассуждает он.
Я медленно киваю.
— Да.
Он ударяет своим кулаком по моему.
— Отлично парень. Поехали. Давай, новичок. Ты тоже.
Элайджа указывает на себя, широко раскрыв зеленые глаза. Я машу ему рукой, чтобы он не маячил на краю группы.
Мы впятером покидаем арену и начинаем короткий путь от дальнего конца кампуса к местному спортбару. После игры “Лэндмарк” — это то, куда все идут. Порыв прохладного воздуха конца октября приятен на ощупь. Это помогает мне прочистить голову во время прогулки по городу.
Это тоже большая часть хоккея. Если ты не знаешь своих товарищей по команде, никакие тренировки в мире не помогут преодолеть последнюю лишнюю милю, которая проистекает из духа товарищества, сложившегося за пределами катка. Мы вместе живем за пределами кампуса, вместе едим и куда-то ходим. Я вижу их чаще, чем маму и младшего брата, но это нормально, потому что мои товарищи по команде в Хестоне — моя семья.
Когда мы добираемся до достопримечательности, там полно студентов и горожан, которые присутствовали на игре. Они выражают соболезнования вместе с кувшинами пива и лучшими крыльями в штате. Пахнет чертовски божественно. Хотел бы я обмануть планы, которые дал мне диетолог команды, чтобы насладиться этим вечером, но лучшее, чем я могу отделаться, — это парой кружек пива.
Хэмбон, бело-рыжий пес владельца, бродит по комнате, обнюхивая остатки жареной курицы, которые падают. Он подбегает, и я опускаюсь на колени, чтобы поприветствовать питбуля, почесав его за ушами.
— Привет, Хэмми. Ты хорошо отдыхаешь сегодня вечером? — Я посмеиваюсь над тем, как все его тело извивается, когда он виляет хвостом. — Да? Хороший мальчик.
— Наше обычное место занято, — говорит Ноа, когда я встаю.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, — рычит Мэдден.
Как раз в тот момент, когда мы следим за его взглядом, группа, занимающая конец стойки, кричит в знак празднования. Мое настроение резко падает при виде красного. Некоторые игроки Элмвуда здесь, в нашем баре.
— Какого черта они здесь делают? — Я бормочу.
— Я слышал от тренера Кинкейда, что у них в расписании еще одна выездная игра к югу отсюда, поэтому они остаются в городе на ночь вместо того, чтобы возвращаться на автобусе в свой кампус, — говорит Кэмерон.
Мэдден делает угрожающий шаг в их сторону, сдвинув густые брови. Я прерываю его и толкаю в ответ, качая головой.
— Все в порядке, Грейвс. Давайте просто перейдем сюда. — Я направляюсь к другому концу стойки, самому дальнему от них. — Они не испортят остаток нашего вечера.
— Чертовски верно, — говорит Кэмерон.
Рейган, одна из студенток-барменов, подходит к нам, как только мы оказываемся на месте, с сочувственной улыбкой.
— Привет, ребята. Как обычно?
Ноа упирается локтями в перекладину.
— Рейган, мне нужно утопить все свои печали сегодня вечером.
— Итак, кувшин, четыре большие корзины с куриными полосками на гриле и порцию картофельных долек? — Она смеется, когда пятеро чертовски голодных хоккеистов кивают в унисон.
— Отлично, детка, — Ной посылает ей воздушный поцелуй. — Спасибо тебе.
— Для меня просто воды. Вот и все, — говорит Элайджа.
— Не так быстро. — С той же озорной улыбкой, которая покоряет сердца девушек по всему кампусу, Ноа машет двадцаткой, зажатой между двумя пальцами. Рейган принимает чаевые, которые он дает ей всякий раз, когда мы здесь, чтобы убедиться, что выбранная нами песня играет. — Ты думал, что откажешься от этого, потому что мы так далеко от стереосистемы?
— Да ладно тебе, — протестует Элайджа. — Серьезно?
— Традиция есть традиция, чувак, — Кэмерон потирает рот, чтобы скрыть ухмылку. — Ты должен это сделать. Мы все через это проходили. Истон. Ноа. Это сделал твой брат.
Старший брат Элайджи был второкурсником в команде во время моего и Кэмерон первого курса здесь. Калеб Адлер был задрафтован после того сезона и играет за Сиэтл.
— Пришло твое время, — Я толкаю его локтем, когда начинает играть Pony — Ginuwine.
Всякий раз, когда слышит песню, он должен танцевать. Остальные посетители получают от этого не меньшее удовольствие, потому что это проверенная временем командная традиции.
Кэмерон усмехается.
— У тебя все получится, новичок.
Элайджа корчит гримасу, затем его плечи опускаются. Он подстригает свои светло-каштановые волосы по бокам, но более длинная прядь на макушке падает ему на лицо. Он со вздохом убирает его обратно.
Ноа заводит его, когда он начинает двигаться. Он сбился с ритма, но его попытка сексуального танца заставляет всех нас держаться вместе. Не расколоться — это борьба, когда он поворачивается, кладет руки на бедра и старается произвести наилучшее впечатление от тверка.
Я теряю самообладание первым, сильно опираясь на Ноа. Кэмерон прерывается следующим, тяжело дыша и вытирая слезы.
Крики и свист с другой стороны бара перекрывают наш смех. Моя улыбка исчезает, пока я оглядываю толпу, чтобы понять, что за суматоха. Парни из Элмвуда закрывают обзор в противоположном конце бара, где собралась кучка людей.
Обменявшись взглядом с Кэмерон и Ноем, я веду их за угол, чтобы лучше видеть. Я потерплю, чтобы Элмвуд разгромил наш бар, но если они начнут какую-нибудь херню, мы с ними разберемся.