На пару минут пространство превращается в настоящий ад. Но, да простят меня враги, не мне, хозяину этого пламени, в нём гореть. Всей силой обрушивается на купол магический метеоритный дождь. И защита не выдерживает — раскалывается на куски, тают, теряя всю свою феерическую красу, оплывающими от чудовищной температуры обломками, рушатся сколь идеальные, настолько и нелепые в мире хаоса конструкции ЦИИ.
Но прежде чем, торжество победы захватывает всё моё существо, доводя до последней грани экстаза, мне — образцу, которому не чужда гордыня, соперник, всё же, плюёт из последних сил энергетической волной. С коротким опозданием схлопывается рассеянная ранее защита, но меня, всё же, основательно цепляет. И, вскакивая на ноги с ещё гудящей от удара головой, принудительно распахиваю вновь, ненужный теперь свод, обрушиваю вниз, на дымящийся, изрешечённый комплекс, всю свою ярость энергетических копий. Они формируются от злости, как подсознательный ответ. Будто борец в рукопашной схватке, бьющий противника по окровавленной изувеченной морде, и не могу остановиться, пока не иссякнут силы. Словно стая саранчи он обрушивается на противника.
Теперь если кому-то и посчастливилось выжить, с ними покончено.
— Вперёд! — командую почти беззвучно, но зная, что обязательно буду услышан. Странный звенящий звук прошивает тело. Дальше темнота и тишина.
***
Таким образом, я оказался в реабилитационной капсуле сначала для восстановления, а после, Мастер не удержался и решил провести несколько серий экспериментов — ведь нет предела совершенству, как и рамок для размаха творческой мысли. А если я-таки смог пострадать в бою, то, вероятно, ещё есть, к чему стремиться.
Заплывы в океане боли, и тестирования после стабилизации состояния. Джеральд пытался слепить из меня нечто особенное и абсолютно безупречное. Машина для захвата мирового господства должна была быть неуязвимой, высокоинтеллектуальной, предельноскоростной и прочее, прочее, прочее… Иными словами — всемогущей! Каким творец видел меня по завершении процесса, я не знал, а сейчас и предположить даже трудно.
— Слишком рисковал своей бесценной жизнью! — Уже который раз я услышал сокрушительное от Мастера. – Впрочем, винить тебя за это сложно… А добавим-ка мы сюда…
И снова боль, беспамятство, какие-то манипуляции с моим сознанием и долгие беседы с Доктором.
Да, я подставился под удар, хотя не следовало. Но что в этом дурного, если меня смогли подлатать и излечить за несколько часов? Город захвачен, противник разгромлен в прах! Цель выполнена. А то, что я сам желал подобной подставы — хоть какого-то весомого сопротивления! — теперь не имеет никакого значения. Я испытываю боль, чуть ли не по сто раз на дню и тот «плевок» противника подобен простому уколу. Да, безусловно, неприятно, но не смертельно.
Только вот ни Доктор, ни Мастер, так не считали. Они вновь и вновь перекраивали своё создание тщательно взвешивая на своих весах пропорции допустимого самопожертвования и самосохранения.
Лишь из их переговоров в стороне, пока лежал в иньекторной, услышал, что плазменная пуля прошла чуть мимо сердца. То ли везение, то ли проклятие. Но что-то в голове перещёлкнуло, когда я уже уходил в сон. Только вот я не понял, что именно...
***
Часть 1
Очередное пробуждение было странным.
Странным не от того, что впервые за несчётное количество таких внезапных включений в реальность, разум был на удивление чистым, не замутнённым препаратами, а от того, что действительность ворвалась в него необычными для лаборатории звуками.
Снаружи слышались выстрелы и громкие голоса.
Так как крышка капсулы была всё ещё заблокирована, я не стал торопить события и напоминать о себе раньше времени. Джеральд иногда впадал в бешенство из-за какого-либо провала в реализации гениальных идей, и тогда от него можно было ожидать любой, даже самой безрассудной выходки.
Например, для разрядки после нервного срыва, он частенько развлекался тем, что гонял неугодных или не оправдавших ожидания роботов, или просто тех, кто попался ему под горячую руку, стреляя в них из чего попало — от бластеров до пневматических пистолетов.
Сами понимаете, разумная тварь, сколь примитивной бы она не была, высовываться в такое время не станет.