Но что-то изменилось во мне неуловимо один раз и навсегда.
Вместо того чтобы обмякнуть, после убойной дозы снотворного и мутной «пакости», стал более резко дергаться, извиваться. Одна рука, другая. Потом выдрал инъекторы, едва не разорвав сосуды на шее, слишком присосавшиеся к коже.
Далее разломил кольцо, фиксировавшее голову. Всё! Свобода!
Но сорвать сами захваты оказалось сложнее, чем обломить их связки. Культи, как лапы раздавленного гигантского паука, не оставляли попыток схватить свою жертву, хотя и «хваталок» уже лишившись. Вместо этого они тыкались обломками креплений в места на теле отмеченные маркерами и только ранили, если мне не удавалось отклониться, или молотили по воздуху. Безмозглый упёртый механизм.
В конце концов, смог побороть его где-то отломив, а в основном, разбив камеры, направлявшие эти лихорадочные движения. Непередаваемое торжество. Куски металла валялись под ногами. С разодранных рук капала кровь. Тяжелое дыхание вырывалось из груди, покрывая испариной стекло, к которому я прислонился лбом… Но всё это мелочи по сравнению с тем, что мог бы сейчас бессильной куклой висеть посередине своей тюрьмы, постепенно наполняющейся сизым туманом.
Кровь скоро свернётся, разорванная плоть начнёт сращиваться. Регенерация у меня отличная. А боль? — неважно, всё моё существование в лаборатории одна сплошная боль, различающаяся только по степени. Переживу.
Надо теперь решить, что делать дальше.
Капсулу по-прежнему изредка потряхивало, видимо, вместе со всей лабораторией. Что-то происходило снаружи моей тюрьмы, что-то из ряда вон выходящее. В то, что кто-то мог поднять бунт на этом гигантском «корабле», уже совершенно не верилось. Разумные объекты, такие как я, отделены друг от друга и не способны договориться о совместных действиях, как и просто, общаться. А роботы не способны на восстание — особая программа не позволит.
Значит, вероятнее всего, агрессия внешних сил. Захват ещё нескольких городов поднял не малую бурю возмущения. И, вот именно они-то и могли предпринять очередную попытку. Только после того, как Мастер решил от меня избавиться, моё ли это дело?
Джеральд любил повторять, что предательства не потерпит.
В результате, предал меня сам. Подло из-под тишка решил избавиться от надоевшей игрушки.
Только он забыл в своём величии, что разумное существо безропотно подчиняется только до тех пор, пока видит в этом смысл.
Что же делать? Надо как-то выбираться из этой ловушки, пока меня не хватились или не осуществили свою заморозку. Если это действительно нападение извне, то они чрезвычайно заняты. Но как только освободятся, то непременно вспомнят и обо мне, захотят проверить. И у них могут найтись силы, чтобы справиться со мной. Вряд ли станут церемониться.
Собственно и заложенную ранее программу утилизации объекта 254 никто не отменял. Сверху медленно, как и положено в таких случаях, стал струиться криоген, кровавой мутью от всё ещё горящего красным аварийного освещения, наполняя капсулу.
Не знаю, сколько так простоял бы ещё, то, что им удалось вкачать мне в кровь, туманило разум, затормаживая жизнедеятельность и лишая воли. Но так не должно быть!
Внезапно наступившая снаружи тишина, невольно ударила по нервам, подтолкнула меня к решительным, отчаянным действиям. В конце-то концов, что я застыл? Скоро истекут отмеренные мне мгновения, и тогда будет поздно!
Злость на самого себя и свою нерешительность захлестнули сознание.
В какой-то момент просто ударил кулаком по стеклу… Слабо, почти не ощутимо. Затем ещё раз, и ещё и всё более быстро и сильно колотил по стеклу, постепенно зверея от боли и безысходности. Ничего, кости у меня крепкие, а об остальном стоит ли заботиться, если на кону собственная жизнь?
Костяшки пальцев были уже разбиты в кровь, когда появилась трещина, длинная, тянущаяся практически через всё стекло. От неё россыпью разбегались трещинки поменьше. Тогда я снова начал бить с большей яростью. Ещё совсем немного усилий и я выберусь наружу, а там посмотрим, кто на что способен.
В один момент ударил обеими руками с размаху, стекло посыпалось осколками, но как это бывает по закону подлости или наоборот, везения — как посмотреть на то, что произошло дальше, нога соскользнула по покрытию, уже изрядно заледеневшему, зацепилась за остатки манипуляторов, и я, потеряв равновесие, рухнул. Последнее, что почувствовал — была дикая боль в затылке.