За все надо будет платить, но у меня имелось решение. Только нужно было узнать, кого все-таки Кот хотел вытащить из-под Печати Альфа?
Следующий разговор ожидался не менее серьезным. Нам необходима была связь и координация с Городом, без этого наступление было обречено на провал. Совсем не хотелось афишировать свою личность — потому что меня целенаправленно пытались уничтожить в Нео-Арке, но другие варианты отсутствовали. К тому же почти наверняка в кланах имелись городские шпионы, которые, возможно, уже передали информацию о совете, мобилизации и освобождении от Клятвы. Записи моего выступления активно распространялись, чтобы убедить людей в необходимости войны: хранить тайну более не имело смысла.
— Ты готов, Грэй? — спросила меня Оливия, и дождавшись подтверждающего кивка, включила ретранслятор. Мы замерли в ожидании, пока оператор-синтетик искал возможность соединения.
Затем появилось изображение Кастора. Громадный Воин в модифицированном «Геракле» держал шлем на сгибе локтя и выглядел не очень хорошо. Его как будто выдернули из боя — завитки всклокоченных светлых волос прилипли ко лбу, кидо было испещрено следами пулевых отметин, а на оборванном плаще виднелись темные пятна — то ли грязь, то ли кровь. Другого объяснения не было — командир Легиона был воплощением аккуратности и всегда тщательнейшим образом следил за своим внешним видом, подавая живой пример всем остальным Инкам. Да, выходит, дела у них не очень, раз сам гранд-стратег сражается на передовой…
— Айве. Вы наконец-то решили выйти на связь, — спокойно произнес Инкарнатор.
— Айве. Мы приняли решение, архонт, — хрипло сказала Ито.
Она волновалась, это чувствовалось даже по голосу. Кастор был легендарным Инкарнатором. Героем тех историй, что рассказывали им в детстве, почти полубогом в глазах людей. Он обладал мощной харизмой и выглядел соответствующе. Возражать такому, идти против его воли, крайне сложно, для этого нужны стальные яйца. Я ощущал некоторую нервозность собравшихся лэрдов, ведь то, что происходило, должно было войти в историю, и мысленно поддержал их теплой волной «Пси-поля».
— Слушаю вас, лэрды.
— Клятва аннулирована. Мы больше не признаем власть и эгиду Города, архонт. Отныне Семь Кланов — свободные и независимые поселения.
— Просто так? Данное слово и честь для вас больше ничего не значат? — холодно переспросил Кастор, нахмурившись. — Это предательство, ничего больше! Никто не может отменить Клятву в одностороннем порядке. Надеюсь, все вы осознаете последствия такого шага.
— Я аннулировал Клятву, Кастор.
Помедлив, я вступил в видеостолб. Рядом с проекциями лэрдов появилась новая голограмма — теперь командир Легиона мог видеть и общаться со мной.
— Грэй, — великан на мгновение прикрыл глаза. — Ты жив.
— Несмотря на твои усилия.
— Что?
— Абсолюты, Кастор. Которые ты выпустил по Нео-Арку.
На лицо гранд-стратега Легиона набежала тень. Он замолчал, поигрывая желваками, потом медленно заговорил:
— Грэй, клянусь чем хочешь, я не собирался убивать тебя. Я успел только послать Мору, чтобы вытащить тебя, но она не смогла. Меня…
Он прервался, и я увидел, как лицо Кастора передернула нервная судорога, но он продолжил:
— Это не публичный разговор. Я все объясню, — проекция Кастора заколебалась, словно он в волнении шагнул в сторону от проектора виделстолба. — Мы должны встретиться, Грэй. Лично. Когда ты вернешься в Город?
— Сначала обсудим другое. Я освободил кланы от Клятвы. Ты оспариваешь мои полномочия сделать это?
Повисла гнетущая тишина. Кастор молчал — я видел, что его изнутри раздирают противоречия. Пакт о капитуляции, который принято называть «Клятвой», был заключен Семью Кланами и Советом Архонтов очень давно, он стал фундаментом развития Города. Благодаря Клятве возникла сама система Тимуса и Легиона в нынешнем виде. Кастор был одним из творцов Клятвы, победителем Одержимых, создателем и вдохновителем той системы, и наверняка ему нелегко давалась мысль, что его достижения закапываются в песок. Но времена сменились, и Клятва утратила актуальность, стала пережитком, который требовалось немедленно удалить. Я был полностью уверен в этом — но насколько простирается вера и преданность командира Легиона? Может ли он гибко реагировать, переступая через собственное самолюбие? Сейчас предстояло это проверить.