На одной из Купецких дорог, я стратил три десятка обойм спасая купеческие караваны от грабителей, и очен радовался тому, что придумал практически автоматическую подачу обойм в карабин из хранилища. И прощальный подарок Герды тут был в самую плепорцию… Это было неброское колечко, которое восстанавливало любое оружие, которым я пользовался,так что теперь я мог не беспокоится за целостность и износ нарезов в стволах Наганов и карабина. Я хорошо проредил попавшихся под руку разбойников, чем сильно поднял настроение окрестным купцам и добрался наконец до станичников.
Казаки были на высоте и на уровне. Как только начались геополитические подвижки, по страницам и сотням было объявлено военное положение и были усилены посты и заставы. Караваны стали встречать заранее и окрестные дорого украсились повешенными разбойниками. Максимов у казаков оказалось четыре (распотрошили они свои заначки) и мой подарок, пол сотни тысяч патронов, был принят на совсем громкое ура. Ведь как говорил вахмистр Буденный, в бою прав тот, у кого больше пулеметов. Учитывая наличие у казаков нашего огнестрельного оружия они представляли гораздо большую опасность для местных властей, ибо пули из нашего оружия, в отличии от арбалетных болтов и стрел луков, пробивали магозащиту Ликторов. Но я не стал никому раскрывать эту тайну, которую узнал в процессе покушения на меня любимого на одной из лесных дорог. Меня догнал неизвестный всадник (причем амбидекстер) и размахивая двумя клинками попытался меня зарубить, а я чисто рефлекторно открыл огонь из Наганов и тяжело ранил его самого. А потом оказалось, что это Рейтар, которому я нарушил личный гешефт своей борьбой с бандитизмом и коррупцией. И он до самого своего трагического финала, так и не смог понять, чем я пробил его магозащиту. И ещё был один повод не светить эту информацию… Казачки поздравили меня Атаманом.
Глава 21
Я добрался до ближайшей железнодорожной станции и с удовольствием разместился в купе. Свободных мест было много и я был в купе один, война в Мильхе, явно сказалась на пассажирских перевозках в ту сторону. Стучали колеса, навевая определенное дорожное настроение, не хватало только паровозного дымка за окном и чая с лимоном в тяжёлых подстаканниках.
Я думал о том, как попасть в осажденный город, когда состав остановился в долине, (для подпряжки дополнительных битюгов перед подъемом), как вдруг со склона поросшего лесом холма, в нашу сторону покатились какие-то дикие телеги набитые орущими лесными троллями, что меня поразило, так это то, что телеги были без лошадей. Я честно говоря даже немного обалдел от такого тактического решения, по гениальности напоминавшего махновские тачанки, пустить телеги в атаку накатом под горку, это было нечто. Но раздумывать было некогда… Я вылез на крышу вагона, извлёк из хранилища Орлика, который моментально превратил свои копыта в широкие присоски наглухо присосавшиеся к крыше и дав верному «Стальному кентавру» целеуказание и достав свой верный карабин, я скомандовал нам с Орликом — «Огонь».
Разбираясь с устройством своего стального скакуна, я кстати понял почему его назвали кентавром… Оказывается у него в туловище была выдвижная башенка с блоком лёгких автоматических арбалетов, (типа оружия ближней обороны), ну или последнего шанса, ну короче как кому нравится.
Тролли были на четырех телегах и ни одна из них не доехала до поезда. После окончания скоротечного боя, я даже взял пленного и при допросе выяснил, что хохму с телегами выдумал Бесноватый Брумс, бастард вождя,набравший банду таких же бездельников и лоботрясов, каки он и решивших под шумок грабить поезда. Этот Брумс погиб от первого залпа Орлика ибо ехал в авангарде. Тут как всегда «во время» подоспела железнодорожная охрана и пока шла перезапряжка, провела опрос пассажиров и среди прочих вопросов был: «Не видел ли кто лошади на крыше вагона». Когда охранители, со всем уважением обратились к господину Легату с данным вопросом, я вспомнил анекдот*, который рассказывал наш батальонный фельдшер Балакин, весьма странный в своей философичность и едком абстрактном юморе тип, но гениальный медик, который мог провести в полевых условиях любую операцию и спасший этим не мало жизней в нашем отряде. Так вот, вспомнив один из его анекдотов, я поманил пальцем сержанта и шепотом сказал ему на ухо: «Не видел» — а на его опасливый вопрос, а почему мол шепотом, я строго ответил: «А чтобы лошадь не услышала». Альгвазил отошёл от меня на цыпочках.