А я же занялся строительством и организацией администрации в доставшихся мне землях. Я назвал их Вассалитет Мильх, в рамках которого, сам город с фермами, баронство Эрика и два других баронства, получили определенную самостоятельность с элементами самоуправления. (Вольных ферм по местным традициям не было, все фермы считались городскими).
В городе главным был Бургомистр, в баронстве Эрика, соответственно Эрик и в остальных двух баронствах мои наместники, коменданты из сержантов «Серых волков».
У Розалии и Эрика все было хорошо, молодой барон четко попал под каблук ещё до свадьбы. Меня пригласили Посаженным отцом, на что я согласился, но потом имел с невестой серьезный разговор тет а тет, в процессе которого объяснил шустрой девице, что все что выходит за рамки преданности князю и барону, является государственной изменой. И Розалия явно вняла, и даже перестала строить мне глазки.
Я кстати создал Уголовный кодекс Княжества, причем достаточно простой…
Убийства, разбой, грабеж и. т.д. — виселица,;
Измена и коррупция к ней приравненная — виселица
За остальное каторга на срок определяемый в каждом отдельном случае Княжеским судом.
В качестве каторги я определил Вонючие поля, котлован куда свозили неиспользованный навоз с ферм. На вонючих полях было специальное производство, на котором навоз запечатывали в герметичные бочки и экспортировали, как удобрение.
Княжеский суд был создан при Ратуше. Председателя назначал я, одного советника Ратуша и второго выбирали фермеры из своих. Юриспруденция в моих баронствах так же относилась к этому суду.
Плюс ко всему я создал Полевую жандармерию с функциями Рейтар, которые в большинстве своем, после отключения Центра, группировались вокруг своих Фортов организуя свои анклавы. Но часть Рейтар остались верны Уставу и продолжали исполнять обязанности Ликторов и у них уже были стычки, со свободными Рейтарами. Учитывая, что защитные магополя действовали до сих пор, стычки между Ликторами были исключительно на холодняке.
А тут как раз, как по заказу, в Мильх прибыли три Рейтара и два Кирасира. Они сказали, что в их Форте, власть захватил Прокуратор и назначил себя Бароном Прокуратором и стал брать под контроль соседние фермы, но это противоречит Уставу и они оттуда уехали и узнав, что в Мильхе есть Легат, поспешили сюда, что бы встать под его руку.
Мне были нужны такие кадры, но не нужны были взбрыки и я сразу решил расставить все точки над Ж…
Во первых я поинтересовался, а почему князь Легат их устраивает больше чем барон Прокуратор. На что они ответили, что барон самозванец, а князь Легат приглашен местными жителями добровольно принявшими вассальную присягу и это в Уставе допускается.
А во вторых спросил будут ли претензии у их бывших коллег к ним и ко мне, на что мои новые кадеты ответили утвердительно. Причем с абсолютной уверенностью, что я легко решу эту проблему. Тем более, что Легат в полном праве защищать своих практикантов.
Я принял у них присягу и назначил Кадетами Полевой Жандармерии и поставил задачу курировать порядок на территории Княжеских Земель Мильх. И тут же появились каратели, два Рейтара и три кирасира. О них доложили разъезд жандармерии примчавшийся в город имея двух раненых. Я естественно впал в бешенство ибо во всех своих жизнях, терпеть не мог когда трогают моих людей.
Я встретил членов Баронского легиона (так они себя называли) на Купецком тракте и выслушав наглое требование выдать дезертиров, объявил в ответ, что лишаю предателей званий Рейтар и Кирасиров за измену Уставу. Эти идиоты обнажили палаши и пошли на меня в конную атаку, которую я расстрелял из Наганов, пулям которых магозащита не была помехой ибо в магической формуле этой защиты было ясно сказано, что она держит удар любого метательного оружия, сделанного под этим солнцем. На этом бой закончился.
Но я понимал, что такие самовары, надо плющить пока они заварочные чайниски, тем более на схеме появился строенный жемчужный знак как раз в этом форте. Я не стал рассусоливать и вызвал своих кадетов безопасности и гвардейский платунг.
Ехать было не очень далеко и то что мы подъезжаем стало понятно, когда мы въехали в небольшую деревушку, в центральную и единственную улицу, переходила дорога по которой мы ехали.
Группу девушек, в порванной одежде причем в основном неглиже, гнала по улице гогочущая четверка всадников. По девушкам было видно что часть из них пережила надругательство.
И в Великую войну и в Гражданскую и в Польской смуте у меня было одно правило… Насильники подлежат смертной казни. Ибо по моему разумению насильник мужчиной не является, а является мразью наслаждающийся унижением слабого и посему не имеет права размножаться.