Потом, пока колесили по просёлочным дорогам, бедолаге орку пришлось стопятьсот раз выбираться из экипажа, чтоб завести его. Я заметил, что, когда мы плавно, без изменения скорости и остановок, едем по ровной хорошей дороге, пружинного завода хватает довольно-таки надолго. А вот если тормозить в городе на перекрёстках или, как теперь, объезжать ямы да ухабы, сбрасывая и вновь наращивая скорость, то накручивать рукоять приходилось чуть ли не каждые полкилометра. Наверное, это с инерционными маховиками как-то связано было. Больше мне ничего по этому поводу в голову не приходило.
До главной барской усадьбы добрались уже почти к обеду. Встретила нас многочисленная орава местной дворни, суетливо шныряющей по двору и радостно галдящей. Дополнительную какофонию создавал звонкий «перегавк» целой стаи мелких беспородных шавок, с завидным энтузиазмом резво и бестолково крутящихся под ногами.
Шумной толпой проводили нас до крыльца, а там важного вида дворецкий заявил, что о прибытии господ уже доложили барыне и она с минуты на минуту почтит уважаемых гостей своим появлением.
Я уже приободрился и приосанился, радуясь предстоящей встрече с княгиней, но створки высоких входных дверей скрипнули, отворяясь, и на крыльце появилась совсем другая женщина.
Глава 16
Женщина, что вышла нас встречать, выглядела не молодой, но и не сильно старой. Как про таких говорится, она уже сменила редкие домогательства на частые недомогания. Я бы навскидку дал ей лет пятьдесят. Ну, может быть, с небольшим хвостиком.
Однако её сиятельство княгиня Елена Романовна Аргазинова-Карабашская, как нам представили хозяйку, не успела ещё растерять былой красоты, имела относительно стройную фигуру, была ухожена, напомажена и, по местным провинциальным меркам, весьма недурно одета. А высотой и сложностью причёски, без сомнений, запросто могла бы посоперничать со знаменитой мадам Помпадур.
Встретила нас княгиня радушно, не выказав никакого удивления по поводу моей изрядно пострадавшей, разукрашенной синяками и ссадинами, физиономии. Словно и не заметила ничего. Наличие в компании орка княгиню тоже не смутило. Любезно пригласила всех нас отдохнуть с дороги и пополудничать, в смысле, перекусить.
Противиться мы не стали, тем более брать быка за рога, сразу начиная визит с обсуждения дел, если сами хозяева на том не настаивают, тут вроде как считалось дурным тоном. А княгиня явно скучала в этой своей «тмутаракани», напрочь обделённая должным светским вниманием, и остро нуждалась в возможности выговориться, общаясь с людьми более-менее соответствующего её положению статуса.
За то время, пока расторопные слуги накрывали на стол, на нас самих был вывален целый ворох непонятно как собранных местных провинциальных сплетен, а также информации, касающейся качества посадок, сбора урожая и цен на продукты. Не сказать, чтобы я с особой радостью узнал о том, что барон Мавлютов по весне сватался к княжне Кыштымской да намедни расторг обязательства по неизвестной обществу причине, и что цены на горох в этом году значительно ниже, чем в прошлом. Но, куда деваться, слушал вместе со всеми, периодически кивая и поддакивая.
А сам изнывал от жары и невозможности расстегнуть сюртук. Не хотел шокировать княгиню расплескавшимся по жилетке растительным орнаментом от моей клыкастой кутюрье. И ещё переживал, куда подевалась княгиня Снежина-Карабашская, которая, уезжая, вроде бы говорила, что отправилась жить именно сюда, в родовое имение.
Еле дождался, пока в бурном и нескончаемом словоизлиянии хозяйки возникнет хоть какая-то пауза и задал так тревожащий меня вопрос.
Тут же всё и разрешилось. Оказалось, что они сёстры. Понятное дело, моя знакомица была младшей и, как вышла замуж за Снежина, свинтила с ним в Селябу, а овдовевшая пять лет тому назад старшая сестра заведовала теперь хозяйством и в своих, и в сестринских землях. Сама же княгиня Анастасия Романовна, как вернулась после гибели мужа вся не своя, так и уединилась на выселках, в лесном домике близ озера Серебры. Носа оттуда не казала и ни с кем не общалась. В общем, практически подалась в отшельницы — живут там с ней лишь пара служанок да старый егерь, что по совместительству ещё и сторож. Продукты им туда регулярно отсылают, а недавно отправили племянника, изъявившего внезапное желание попромышлять охотой да рыбалкой.
Холмов поинтересовался, не Демьяном ли кличут племянника, после чего главный из насущных вопросов разрешился сам собой. А моя почти угасшая надежда свидеться со Снежиной-Карабашской вновь окрепла. По-любому придётся ехать в эту её обитель уединения, чтобы пообщаться с Демьяном Останиным.