— Что? — спрашивает Крейн, уже откусывая от пирожного. Он закрывает глаза и стонет. — Боже мой, как вкусно. Мои наилучшие пожелания Фамке.
— Кстати, о Фамке, — говорю я и начинаю рассказывать им все. Показываю им ожерелье и записку, затем рассказываю о визите к мисс Чой и обо всем, что она мне рассказала, что она выглядела больной и была непреклонна в том, что Лотта поскользнулась. О том, что ей снились кошмары, и казалось, что картина на стене наблюдает за ней. Я заканчиваю рассказом о том, что Леона заказывала опиум, и как мисс Чой забыла об этом, затем достаю из кармана пузырек с настойкой опия и показываю им.
У них обоих от этого зрелища округляются глаза.
— Можно? — спрашивает Крейн, деликатно забирая у меня бутылку, прежде чем я успеваю что-либо сказать ему. Он переворачивает ее на ладони. — Это может пригодиться.
— Пожалуйста, не говори, что ты собираешься начать употреблять это как опиум, — говорю я.
Он пристально смотрит на меня.
— Как бы мне ни хотелось снова затянуться трубкой и выкурить все свои проблемы, сейчас мне нужно быть трезвым, — он кивает головой в сторону Брома. — Однако этому человеку, вероятно, не помешало бы время от времени принимать успокоительное.
— Так вот как теперь все будет? — Бром сердито смотрит на него. — Цепей было недостаточно, теперь ты собираешься накачивать меня наркотиками?
— С твоего согласия, конечно, — говорит Крейн с ослепительной улыбкой, ставя бутылочку на стол.
— Что случилось с учителем истории? — спрашиваю я. — Вы с ней разговаривали?
Крейн качает головой, облизывая пальцы, из-за чего по моему телу разливается жар. В данных обстоятельствах это неуместно.
— Нет, — говорит он. — Ее нигде нет, — он смотрит на Брома. — Надеюсь, у нее не будет неприятностей из-за того, что она сказала.
— Почему это? — спрашивает Бром. — Никого из Сестер там не было. Только ученики.
— Есть какие-нибудь картины на стенах этого кабинета? — спрашивает Крейн. — Я просто думаю о картине в комнате мисс Чой. Не удивительно, если они могут таким образом шпионить за людьми?
— Я не хочу об этом думать, — с тревогой говорю я, садясь на кровать. — И так уже слишком много всего происходит, мой мозг не в состоянии это воспринимать.
Крейн садится рядом со мной, затем Бром садится с другой стороны. Приятно чувствовать себя зажатой между ними, даже в несексуальном смысле. Кажется, что так мы становимся сильнее, как единое целое.
— Давай шаг за шагом, Кэт, — говорит мне Крейн, и я кладу голову ему на плечо, а Бром берет мою руку в свою и сжимает. Я пожимаю ее в ответ. — Это все, что мы можем сделать. Но нас трое, так что, придется делать три шага за раз.
— Я пойду на ужин с мамой в выходные, — говорю я.
— Что? Нет, — сухо отвечает Крейн. — Не пойдешь.
— Пойду, — отвечаю я, поднимая голову, чтобы встретиться с его возмущенным взглядом. — И Бром пойдет со мной.
Его глаза расширяются.
— Нет.
— Крейн, — предупреждает Бром.
— Пойдет, — говорю я Крейну. — Мне нужно поговорить с Фамке. И ужин будет не поздно. Мы вернемся до наступления темноты.
— Я с вами, — фыркает он.
— Нет, — решительно говорю я ему. — Ты не пойдешь. Мама сказала, что пристрелит тебя, и я ей верю, и, несмотря на мои чувства к ней, я не хочу, чтобы у вас были какие-то разногласия. Ты останешься здесь. Я пойду с Бромом. Поговорю с Фамке. Пока мы ужинаем, попытаюсь получить какую-нибудь информацию от мамы, а потом мы вернемся. Даже придется, то сразу уедем.
Крейн наклоняется, чтобы посмотреть на Брома.
— Значит, я должен доверить этому парню твою жизнь. Значит, тебе придется доверить ему свою жизнь.
— Хочешь сказать, что не доверяешь мне? — мрачно возражает Бром.
— Честно говоря, Бром, в последнее время ты все усложняешь, — говорит Крейн.
При этих словах Бром отпускает мою руку и встает на ноги, глядя на нас сверху вниз.
— А может, скажешь ей то, что ты на самом деле хочешь сказать, Крейн? Я знаю, ты ждешь подходящего момента, чтобы бросить меня под колеса тележки. Почему бы тебе не рассказать Кэт правду? Правду о нас обоих.
Мой желудок сжимается, и я задерживаю дыхание.
— Какую правду? — с трудом выговариваю я.
Крейн бросает на Брома испепеляющий взгляд.
Затем Крейн проводит рукой по волосам и испускает тяжелый, подавленный вздох, от которого у меня пробирает до костей.
— Мне нужно кое-что сказать тебе, Кэт, — говорит Крейн хриплым голосом, поднимаясь на ноги. — Я хотел сказать… но… не получалось.