— С вами все в порядке, рыцарь Соламнии? Вопрос, как ни странно, прозвучал вполне естественно. Серебристая драконесса проявила о
Хуме неподдельную заботу.
— Пожалуйста, — взволнованно произнес Хума, — не причиняйте минотавру зла! Он совсем не такой, как вы думаете.
Светящиеся глаза драконессы, казалось, изучали Хуму. Она была очень любопытна.
— Почему вы беспокоитесь за жизнь этого существа? Вы хотите добиться от него каких-нибудь сведений? Я могу без особых усилий заставить его говорить.
Драконесса ждала ответа с терпением тех, для кого время измеряется не минутами, а веками.
— Он — мой товарищ. Он сам освободился от власти Владычицы Тьмы.
Если бы кто-нибудь сказал Хуме, что морда дракона способна выразить поистине человеческое изумление, он бы рассмеялся в ответ. Но он собственными глазами видел сейчас, что драконесса изумлена, как человек. Как женщина.
Хума молчал, пока драконесса переваривала услышанное.
— Но минотавр напал на меня. Он намеревался меня убить. Как я могу верить вам, рыцарь?
Хума был краток:
— Вы должны поверить мне на слово. Я не могу сейчас привести никаких доказательств.
В ответ драконесса только рассмеялась. Даже драконья улыбка наводит ужас. Государь Освал однажды сказал, что улыбка дракона похожа на улыбку лисы, которая намеревается съесть петуха.
— Прошу прощения, рыцарь Соламнии. Я не имела в виду, что не верю вам на слово. Но вы должны согласиться, что не каждый день встретишь минотавра, сражающегося плечо к плечу с рыцарем.
— Но никакого сражения не было.
— А почему так воинственны эти люди? Хума даже не обернулся к толпе. Он еще беспокоился, что будет с минотавром.
— Их страх и злоба мне понятны. Они много страдали. Я не держу зла на них.
Она поблагодарила его за ответ волнистым изгибом своей узкой шеи и сказала, обращаясь к беженцам:
— Вы сбились с пути. Поворачивайте на юго-запад. Там вас встретят священники богини' Мишакаль, они позаботятся о раненых и накормят вас. Скажите о людях Мишакаль всем, кого встретите по дороге.
Беженцы молчали, молчал и Хума. Драконесса сначала смотрела, как беженцы собираются в путь, потом перевела взгляд вниз — на лежащего рядом Кэза:
— Если я освобожу этого типа, ответственность за него ляжет на ваши плечи, рыцарь. Мне не понравилось, что он напал на меня.
Хума был в нерешительности.
— Конечно я не могу сказать, как он поступит, когда вы освободите его. Он очень вспыльчив.
— Это свойственно всем минотаврам. Если бы они не убивали друг друга на турнирах силы и доблести, то Ансалон уже давно был бы завоеван ими.
Она вздохнула. Это заставило Хуму закрыть глаза, так как лицо ему обдала струя горячего воздуха.
— Хорошо, я освобождаю его.
После этих слов минотавр мгновенно ожил. Он не стал вновь нападать на драконессу, а, держа наготове секиру, отошел подальше от дракона и рыцаря. На драконессу он смотрел враждебно. Она ответила взглядом, выражающим что-то похожее на презрение.
— Вы все слышали?
Ответа не последовало, но вид Кэза убедил Хуму, что тот слышал все очень хорошо. Наконец минотавр сказал:
— Да, я слышал. Но не знаю, могу ли я вам верить.
— Я могла бы в одно мгновенье с легкостью убить вас, минотавр.
Как бы в доказательство своих слов серебристая драконесса подняла свою лапу. О да! Такой лапищей можно было бы убить кого угодно!
Кэз подошел к Хуме:
— Вы спасли мне жизнь в прошлый раз, рыцарь Хума. Кажется, вы сделали это и во второй раз. — И минотавр пожал ему руку. — Мне никогда не удастся в полной мере возместить вам свой долг.
Хума нахмурился. Опять долг!
— Мне ничего от вас не надо, кроме того, чтобы вы стали менее воинственным. Да опустите же, наконец, секиру!
Минотавр выпрямился, кинул взгляд на стоящую рядом с Хумой драконессу и неохотно спрятал секиру в чехол.
— Я не хочу и не могу вернуться назад к людоедам. Что же будет со мной?
Драконесса фыркнула, выпустив из ноздрей клубы пара:
— Ваша судьба меня не интересует. Решать должен рыцарь Хума.
— Я?
— Вы только что высказали замечательную мысль. О, если бы все народы на земле стали менее воинственными!
В словах драконессы не чувствовалось ни малейшей иронии. Хуме было необыкновенно приятно услышать лестный комплимент от такой особы, как серебристая драконесса. Он вдруг вспомнил, о чем он недавно думал, и повернулся к минотавру:
— Мы должны присоединиться к рыцарской колонне. Если вы действительно хотите доказать всем, что вы не враг, то вам следует рассказать рыцарям, что вы знаете о планах людоедов, и тогда они будут верить вам. — Хума сделал паузу и продолжил: Не правда ли, вы знаете кое-что полезное для рыцарей?
Кэз долго не отвечал, наконец сказал:
— Я знаю больше, чем мне следовало бы знать. Если вы сможете убедить их не трогать меня, я сделаю так, как вы говорите. Может быть, та помощь, которую я окажу вам, приблизит день, когда мой народ снова станет свободным.
— А сейчас вы должны отдать мне секиру. Минотавр огласил окрестности неистовым ревом:
— Но я не могу идти невооруженным! Это значило бы унизить меня! Мы, минотавры, так никогда не поступаем!
Хума вспылил:
— Вы не среди своих! Вы на нашей земле! Если вы будете вооружены, не останется ни малейшей надежды, что вас пощадят. Самое меньшее — вы снова окажетесь пленником. Но почти наверняка вас убьют.
Драконесса светящимися глазами взглянула на минотавра:
— Рыцарь совершенно прав. И вам надо бы послушаться его.
Кэз фыркнул, огрызаясь, перечислил имена шести или семи своих прославленных предков, но в конце концов согласился отдать Хуме оружие.
Серебристая драконесса расправила свои огромные крылья. Она была великолепна. Мощь и красота слились в ней воедино. Хуме приходилось видеть в Вингаардской Башне драконов на гобеленах и картинах. Они не шли ни в какое сравнение с этой величественной красавицей.
— Я летела к родственникам в северном Эрготе, когда заметила вас. Происходящее здесь, на земле, меня сильно заинтересовало, вот я и спустилась, — сказала она. — Мне не придется сильно изменять маршрут, если вы захотите, чтобы я доставила вас к рыцарям.
Мысль о полете на спине одного из легендарных драконов переполнила Хуму радостью. Он знал: некоторым рыцарям приходилось воевать верхом на драконах и разговаривать с ними, но сам Хума никогда прежде не удостаивался такой чести.
— Как мы сможем удержаться на вас?
— Если я полечу медленно — вы легко удержитесь с помощью рук и ног. Прежде на мне никто не летал, вы — первые. Садитесь на меня, и скоро вы будете среди своих.
Она опустила голову так, чтобы она была на уровне головы Хумы.
Он, Хума, полетит!
Магиус однажды сказал: желание совершить полет в облаках — это одна из главных причин, побудивших его вступить в орден магов. Хума сел верхом на длинную волнистую шею и не мог удержаться, чтобы не улыбнуться драконессе, смотревшей на него. Он чувствовал, что она прекрасно поняла его состояние. Слегка покраснев, Хума подал руку Кэзу. Минотавр уставился на протянутую руку и на спину дракона. И отрицательно затряс головой.
— Мой народ — земные существа и покорители морей. Мы не птицы.
— Это совершенно безопасно, — послышался голос драконессы, по-видимому обиженной словами минотавра, — даже ребенку не было бы страшно.
— Ребенок может быть глупым. Я — нет.
— Не бойся, Кэз.
Слова эти, как и предполагал Хума, больно укололи минотавра. Если простой человек может летать, значит может летать и минотавр. Разъяренно фыркнув, он забрался на дракона. Сел позади рыцаря, у самых плеч драконессы, и молчал, напрягшись. Только крепко сжимал шею дракона руками и ногами.
— Готовы?
Хума посмотрел назад, на Кэза, — тот глядел, ничего вокруг себя не видя.
— Я думаю, все обойдется наилучшим образом, — сказал Хума.
Его сердце колотилось, и сейчас он ощущал себя скорее малым ребенком, чем рыцарем Соламнии.