- Не называй меня хозяином. С сегодняшнего дня ты будешь Кларой, а я учителем. Так больше подходит в нашем случае.
- Да, хо... учитель.
- Думаю, нам следует начать с основ. Хотел бы я, чтобы ты умела читать, потому что...
- Я умею читать, учитель, - произнесла Клара с гордостью.
- Ты? Рабыня? Прости, но я очень в этом сомневаюсь.
Девушка подошла к большому столу, на котором располагался ворох пожелтевших бумаг, исписанных мелким, вытянутым, как паучьи лапы, почерком.
- Рецепт настойки. Возьмите три части порталака...
Монардес раздраженно вырвал бумагу из её рук.
- Это портулак. Признаю, что у меня ужасный почерк и что ты очень хорошо умеешь читать. Кто тебя научил?
- Один из слуг нашего дома. Он умер много лет назад.
- Какие книги ты читала?
- Об Амадисе, Флоринсео, Пальмерине.
Клара ощутила легкий трепет, произнося эти имена вслух. Это произошло впервые, несмотря на то, что владельцы имен были для нее так же реальны, как утреннее солнце. Каждый слог воскрешал в ее памяти битву с чудовищем, плавание на зачарованном корабле или обещание вечной любви. И тем не менее, ей было запрещено их произносить. Она слышала разговоры об этих приключениях - даже о тех, про которые еще не читала, - на площадях и рынках. Она слышала разговоры писарей и зеленщиков, погруженных в жаркие неразрешимые споры о том, кто из рыцарей лучше и отважнее. Но рабыня не имела права вмешиваться в разговоры свободных.
- Ясно, - сказал лекарь, пренебрежительно махнув рукой. - Можешь не продолжать, вкусы твоего хозяина вполне понятны. Значит, ты не слышала о брате Бартоломе де лас Касасе?
- Нет, учитель.
Лекарь закрутил пестик, заставив его катиться по столу, пока тщательно подбирал слова.
- Этот слуга, научивший тебя читать... Он сделал это по собственной воле или по просьбе Варгаса?
- Я не знаю, - ответила Клара, пожимая плечами и повышая голос. Она не понимала, почему этот старый брюзга задавал ей столько вопросов. - Спросите его сами.
Дерзость рабыни пришлась лекарю по душе, он отвернулся, чтобы девушка не увидела улыбку, проступившую на его бледно-желтом лице.
- Знаешь, почему ты здесь?
- Моя мать сказала, что я буду учиться ухаживать за хозяином.
- Так и есть, по меньшей мере, отчасти. Варгас страдает неизлечимым и очень болезненным недугом, который будет постепенно развиваться в течение всей его оставшейся жизни. Твоя забота не изменит этого, но может сделать его жизнь более сносной. Ты этого бы хотела?
Клара неуверенно кивнула.
- Думаю, да.
На несколько мгновений эти слова повисли в воздухе, а лицо Монардеса окаменело, так что девушка решила, что совершила ошибку,
- Ты так думаешь? - гаркнул лекарь. - Будь ты проклята, девочка, я впадаю в соблазн вернуть тебя хозяину, чтобы ты драила полы до самой смерти. Вот кем ты хочешь стать? Заслуженная холуйка, мечтающая о странствующих рыцарях с поднятыми копьями, пока соскребает голубиное дерьмо во дворе?
Девушка залилась краской стыда от внезапного яростного нападения Монардеса, и у нее были на то причины.
- Нет, учитель!
- Возможно, я ошибся с тобой. Может быть, твой хозяин прав, и ты слишком тупоголова, чтобы учиться. В конце концов, ты всего лишь женщина. Рабыня.
Сомнения, страх и неуверенность Клары, охватившие девушку перед лицом задачи, на которую мать заставила ее согласиться, внезапно исчезли. Она почувствовала ненависть к этому старику с иссохшей пятнистой кожей, к его пожелтевшим зубам и рукам с жесткими и грязными ногтями. Девушка была высокой для своего возраста, а старик - маленьким и сгорбленным. Ей захотелось встряхнуть его, поскольку, вопреки стараниям выглядеть спокойной, чтобы избежать проблем, ее характер был горячим и страстным. Она никогда не выпускала наружу эти чувства, ибо с детства усвоила, к чему это могло привести.
Вместо этого она взмолилась.
- Пожалуйста, учитель. Не возвращайте меня Варгасу.
- И почему я не должен этого делать? - серьезно спросил Монардес, рассматривая ее в упор, как человек, который считает само собой разумеющимся, что ответ не будет правильным.
- Потому что это разбило бы сердце моей матери. Она хочет, чтобы я у вас училась. И однажды выкупила бы свою свободу у хозяина.
Старик испустил глубокий, долгий вздох. Казалось, воздух вытягивал за собой из его тела весь гнев, оставляя лишь серую дырявую оболочку, подобно сильному ветру, обнажающему одуванчик. То, о чем его просила девушка, было практически невозможно. Тем не менее, если для учебы ей нужна была именно эта бессмысленная цель, лекарь был согласен.