Когда Клара вновь набрала воды, чтобы смыть с груди мыло, Санчо забыл, что за стену нужно держаться обеими руками, и правой рукой схватился за отвердевший ком между ног. Из-за этого он потерял равновесие, и ноги соскользнули. Ему удалось удержаться на стене, однако произведенный шум потревожил девушку, и она посмотрела вверх. На миг их глаза встретились, и Санчо почувствовал, как кровь прилила к лицу. От испуга он сорвался вниз, приземлившись весьма неудачно. Удар о землю отозвался резкой болью в лодыжке, и Санчо едва сдержался, чтобы не закричать.
- Кто там? Я тебя видела! - окликнул его из-за стены женский голос.
Санчо поспешно захромал прочь - насколько позволяла больная нога. На сердце у него лежало тяжкое бремя стыда и чувства вины.
XIX
Если Бартоло и заметил, что Санчо дня два прихрамывал, то ничего не сказал. Парнишка был этому рад, ибо всякий раз, вспоминая случай в саду, сгорал от стыда и даже помыслить не мог о том, чтобы рассказать об этом Бартоло, который, конечно же, поднял бы его на смех. Он поклялся, что больше и близко не подойдет к Кларе, поскольку не смог бы перекинуться с ней даже словом, не покраснев при этом до ушей.
Чтобы забыть о ней, Санчо погрузился в изучение карточных игр, это была самая интересная часть его обучения воровскому делу. Овладение хитростями двух самых популярных у картежников игр - "Стой" и "Замри" заняло у него всего пару часов. Но у Бартоло всё было связано с обманом, так что он также продемонстрировал, как ловко устраивать ловушки. Он мазал карты сажей, чтобы узнавать их со стороны рубашки и раздать как надо, делая вид, что перетасовывает.
Когда Санчо ловким движением руки заменил одну карту другой прямо перед носом Бартоло - самостоятельный трюк, который паренек придумал по ходу дела, - карлик восхищенно присвистнул.
- У меня слишком толстые пальцы для таких фокусов, - пожаловался карлик, выставляя напоказ свою руку.
- Поэтому ты всегда и проигрываешь? - спросил Санчо, немного опасаясь, что учитель может рассердиться. Однако тот всё понял правильно.
- Я проигрываю, потому что не могу обманывать людей, с которыми играю.
- Видимо, они знают все эти уловки?
- Нет, просто если поймают на мухлеже, то утопят. Обоих разом.
Санчо подумал, какими же скотами должны быть те люди, с которыми играл Бартоло, если способны из-за нескольких реалов убить человека. Еще больше его удивляло, почему друг так стремился к общению с этими людьми. Ответы на оба эти вопроса он получил очень скоро - к большому для себя несчастью.
Случилось это в воскресенье; они как раз собирались проникнуть в церковь Святого Сердца, чтобы пошарить в корзинах с пожертвованиями. Санчо придумал некую хитрость, состоявшую в том, чтобы привязать к руке длинную палку и с ее помощью пододвинуть корзину поближе. Бартоло что-то одобрительно проворчал по этому поводу, гордясь сообразительностью ученика.
Они стояли в толпе прихожан, ожидавших у дверей церкви начала полуденной мессы, когда неподалеку послышался резкий неприятный голос, окликнувший Бартоло по имени. Услышав его, карлик сразу нахмурился. Взяв Санчо за руку, он потащил его за собой. В соседнем переулке, прячась за углом, их дожидался какой-то человек. Подойдя к нему, Санчо вдруг ощутил безотчетный страх. На нем была шляпа из потертой коричневой кожи и полурасстегнутая рубашка, открывавшая волосатую грудь, на ногах - тяжелые крестьянские сапоги, а на поясе висел кривой мавританский ятаган без ножен. Обнаженный клинок покрывали выщерблины и зазубрины - верный знак, что он часто бывал в деле.
Но даже зазубренное лезвие ятагана внушило Санчо меньший страх, нежели лицо этого человека. Лицо его сплошь закрывала черная косматая борода, в ее густой поросли выделялись лишь толстые красные губы, похожие на кровавую рану. Темные, глубоко посаженные глаза прятались в тени нависающих черных бровей. Каждая черта этого лица говорила о неумолимой жестокости обладателя.
- Маэсе Бартоло, - произнес бородатый, глумливо усмехаясь. - Я хотел бы с вами побеседовать. Наедине, если не возражаете.
- У меня нет секретов от моего ученика, - ответил Бартоло, указывая на Санчо.
- Не сомневаюсь, друг мой. Вот только у меня они есть.
С большой неохотой Бартоло повернулся к Санчо.
- Подожди меня у дверей церкви, пока я побеседую с маэстро Мониподио.
- Мониподио!
Разумеется, Санчо и прежде слышал это имя - имя самого прославленного севильского разбойника - задолго до того, как Бартоло рассказал ему о знаменитой воровской гильдии. Он обитал в трущобах Трианы, в самой глубине ее лабиринтов и переулков, и организовал самую настоящую гильдию воров, способную на такие подвиги, какие и не снились одинокой парочке вроде карлика с учеником. У него на службе состояли самые разные умельцы - от виртуозных карманников, способных извлечь ценности или деньги из самых недоступных мест, до взломщиков, умеющих открыть любую дверь, которых на воровском жаргоне любовно именовали апостолами. Все эти сомнительные личности постоянно наведывались в его дом, чтобы заплатить дань. Он же взамен обеспечивал им защиту и выплачивал некую мзду альгвасилам, чтобы те не трогали его подопечных. Бартоло в их число не входил - в силу каких-то причин, которые он предпочитал никому не объяснять.