- Не знаю, о чем это ты.
- Ты вызываешь ее сюда каждое утро и каждый вечер.
- И никогда ничего ей не делал.
- Однажды тебе взбредет это в голову. Думаешь, я плохо тебя знаю? Она твоя дочь, Франсиско!
"И причина, по которой мне пришлось убить жену, сучка. Кто мог подумать, что ты забеременеешь, в таком-то возрасте?"
Варгас заерзал на стуле. Вот что в последние несколько месяцев беспокоило Каталину.
- Перед лицом Господа она мне не дочь, лишь незаконнорожденная метиска. Я позволил тебе оставить ее здесь, а не сдавать в приют, как поступил бы любой в моем положении. И сделал тебя экономкой.
- После того как изнасиловал.
- Я принимал тебя в своей спальне все эти годы, и мне не приходилось тебя заставлять.
Лицо Каталины зажглось яростью и злобой, она пригрозила Варгасу пальцем.
- Не вздумай ее трогать, слышишь? Даже пальцем не тронь, иначе я тебя убью. Подсыплю яд в пищу или спущу с лест...
Варгас не дал ей закончить. Он вскочил, как пружина, и влепил Каталине пощечину, от которой она свалилась на пол с открытым ртом. Купец поставил ей ногу на горло и надавил. Рабыня вонзила в ступню ногти, пытаясь оторвать ее от своей шеи, но не могла справиться с силой и весом противника.
- Ты не сделаешь ничего подобного, потому что я сегодня же разрешу Грооту в день моей смерти развлечься с Кларой, а потом разделать ее на кусочки. Так что придется тебе вернуться к своим обязанностям, обращаться со мной уважительно и молиться о том, чтобы я прожил долгую и счастливую жизнь. А я тем временем, как твой хозяин и хозяин твоей дочери, буду поступать с вами как мне заблагорассудится. Тебе всё ясно?
Он чуть приподнял ногу, и рабыня, закашлявшись, кивнула, с горящими от ненависти и страха глазами. Варгас с улыбкой вернулся к своему креслу, едва опираясь на трость. Уже много лет он так прекрасно себя не чувствовал. Он наблюдал, как рабыня встает и ковыляет к двери.
- Ах, Каталина...
На пороге женщина остановилась, тяжело дыша, но не оглянулась. Снаружи раздалось кукареканье петухов.
- Пришли мне свою дочь. Время для утренних процедур.
XXI
- Поднимите ногу еще чуть-чуть, господин.
Варгас неохотно подчинился. Нужно было держать ногу поднятой, пока Клара ее массировала и втирала мазь, что обычно приносило ему боль и раздражение. Тем не менее, недавняя стычка с Каталиной открыла новые перспективы этого процесса, созерцая Клару, купец на какое-то время отвлекся от забот. Девушка была так красива, что внутри у него всё замирало только от одного взгляда на нее. Он поразился, как не замечал этого раньше, и как случилось, что именно старая экономка невольно привлекла его внимание к красоте Клары. До этого утра ему в голову не приходило ни одной похотливой мысли о девушке, которую он вот уже много лет опекал, находясь на отдалении, всегда еле ощутимо осознавая, что на нем лежала ответственность за ее появление в этом мире. Но запрет Каталины изменил положение вещей. Варгас не выносил, когда ему говорили, что он может делать, а чего не может.
Однако в конечном счете купец погрузился в размышления о более насущных делах. Он попросил Клару провести процедуру в его кабинете, поскольку ждал посетителя, несмотря на ранний час. Он не мог дождаться, когда наконец появится Мальфини.
- Достаточно, Клара.
Рабыня не обратила внимания на его окрик, продолжая массировать.
- Нет, пока мы не закончим.
- Мне кажется, что с тех пор, как ты начала учиться у Монардеса, ты слишком стала задаваться, - проворчал Варгас, которому эта ситуация перестала нравиться. Вместе с волнениями к нему вернулись и неприятные ощущения, всегда сопровождавшие массаж распухшей ноги.
- Матушка тоже так говорит, сеньор.
Пальцы Клары дотронулись чувствительного места на ноге Варгаса, и тот взвыл от боли, а потом пнул скамеечку, на которой стояла его нога.
- Проклятье, я же сказал, хватит уже!
Свалившаяся на пол Клара обиженно поднялась.
- Я лучше пойду, сеньор.
- Да, так будет лучше, - откликнулся Варгас. - И не забывай, кто здесь отдает приказы.
Он смотрел, как девушка собирает вещи и выходит из комнаты твердой и изящной походкой.
"Скоро придет время сбить с тебя спесь и поставить на место".
Он спрашивал себя, осмелится ли совершить грех, овладев собственной дочерью, хотя и незаконнорожденной. Варгас боялся кары Господней, но, по счастью, существовало множество священников, готовых освободить его от этого и других грехов за соответствующее число золотых эскудо.