Брови Филиппа уползли уже почти под художественно взлохмаченную шевелюру.
— Да, — продолжила Мара, — плюс, мне удалось немного изменить его привычки. Сейчас он всегда возвращается на одно и то же место. Не спрашивай, что именно я проделал с его мозгом. Там, если что и до этого была страшная каша. Он возвращается к одной лесной избушке. Там живет мой хороший друг. Она, показывает ему определенный набор сигналов, его робот глаз реагирует на это одним или двумя морганиями. Один раз — нет, два раза — нет.
— Эээ…
— Сейчас. Стив летает по диким землям, ищет там моего брата, чей образ он выучил на тренировочном манекене. Если он его видит, то записывает один бит в ячейку памяти своего глаза робота.
— Окей…
— И тут вступаешь ты. Мне нужно, чтоб ты путал показания камер слежения за дикими землями. Просто немного переставлял даты его посещения диких земель, чтоб Серые не выявили никаких закономерностей в это поведении… Сможешь?
— Просто менять даты? Чтоб не было подозрений, лучше всего меня данные не самих камер, а то, что попадает в отдел аналитики надзора за животными диких земель.
— Мне нравится, как ты мыслишь! — радовалась Мара.
— Дело за малым. Когда начинаем и готов ли твой друг к столь ответственной миссии?
— О, на этот счёт не волнуйся!
15. Лес
Маленькая черненькая летучая мышка летела над большим и темным лесом. Она подлетела к поляне и начала снижаться. В темноте под кронами деверева там просматривался домик, скорее даже избушка. Очень старая, поросшая мхом темная и зловещая деревянная избушка. Она стояла как будто на двух столбах-лапах. Маленькая уродливая мордочка летучей мышки промелькнула между ними, и затем показалась в открытом окошке избушки. Мышка влетела в окошко, и оно тут же захлопнулось.
В лесу раздался хруст. Это были торопливые шаги уже не молодой, чуть полноватой женщины. Она вела рядом с собой мальчугана лет десяти с распухшей правой рукой. Он шёл молча, хромая и опираясь на руку женщины. Его взгляд блуждал, а ноги подкашивались.
Пройдя немного вперёд, женщина останавилась возле поляны. Она оглянулась, встала в позу и театрально позвала:
— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Избушка со скрипом начала медленно поворачиваться на своих столбах-лапах. Из под основания избушки струйками выходил пар. Вскоре скрип прекратился, и в центре избушки открылась большая деревянная дверь. Она была подсвечена снизу зелёным светом. Оттуда пахнул пар, и в проеме появилась темная фигура в меховом плаще.
— Зачем пожаловали? — Вопросил скрипучий голос.
Женщина на поляне странно дёрнулась и не выдержав кинулась к избушке.
— Марин, помоги, а? — с отчаянием в голосе позвала женщина. — Мой обормот что-то с рукой сделал. Что да как, не признается!
Темная фигура тут же скинула плащ и повесила его на крючке возле двери. Под плащом оказалась очень красивая девушка со светлыми волосами, заплетенными в тугие косы, и одетая в белое льняное платье с вышивкой. Она торопливо нажала кнопку около двери, и избушка опустилась на землю. Куриные лапы сложились как складной стаканчик.
Марина, бывший секретарь Мирославы Владимировны Смитт, быстро бежала навстречу женщине с мальчиком.
Она аккуратно положила его здоровую руку себе на шею и торопливо ввела его в избушку. Женщина зашла следом, теребя платок. Внутри было очень чисто и светло. Простая мебель из необработанного дерева, большая русская печь, шкафчики, пучки лекарственных трав. Марина усадила мальчика за стол и стала очень осторожно ощупывать его руку. Мальчик не кричал, не стонал, но взгляд его уже не фокусировался.
— Так, это не перелом. Кости целы. Но…
Она взяла шприцом немного крови из его вены. Потом нажала на небольшой рычаг, дверцы деревянного шкафчика открылись, и там оказалась небольшая лаборатория с компьютером. Марина капнула из шприца на стекло и поднесла его к микроскопу. Потом она капнула в резервуар большого медицинского прибора анализатора и включила его. Пока прибор работал, она начала что-то набирать на компьютере. В центре экрана появилось окошко Скайпа.