Послышался резкий свисток. Поезд начал сбавлять скорость. Эрни приподнялся, подперев голову рукой.
— Он сейчас остановится, Дарки!
— Успокойся, — отозвался Дарки. — Он просто замедляет ход перед мостом Мэлдон-Уэйр. Боятся, как бы мост не обрушился…
Эрни искоса посмотрел на Дарки, который лежал, будто у себя дома в кровати, посасывая мятный леденец и глядя на луну. Эрни внимательно, словно впервые видел Дарки, разглядывал очертания его массивной фигуры под серым одеялом, его короткую шею, обмотанную старым красным шарфом, толстые чувственные губы, лоб, черные вьющиеся волосы, обветренную, огрубевшую кожу на лице, торчащие из-под одеяла скрещенные ноги в огромных ботинках с подметками из резины от старой автомобильной покрышки.
Зачем Дарки едет? — спрашивал себя Эрни. Верит ли он в демонстрацию, понимает ли, к чему она? Он редко говорит о политике, разве что когда выпьет, да и то больше толкует о человеческой дружбе или ругает заклятых врагов, вроде Тая и сквоттера Флеминга, националистов, а заодно и нового полицейского сержанта. Неужели Дарки и вправду такой сильный и никогда не боится? Или он только притворяется?
— Дарки!
— Да?
— О чем ты думаешь?
— Чтоб думать, мозги надо иметь.
— Нет, правда, о чем ты думаешь вот сейчас?
— Ты будешь смеяться, если я скажу.
— Не буду.
Дарки сел.
— Знаешь, о чем я думаю?
— Ну, о чем?
— Я думаю, что тебе пора съесть еще одну чертову мятную.
Дарки протянул банку Эрни.
— Возьми и ты, — сказал Эрни и как будто повеселел.
— И не глядел бы больше на них! — ответил Дарки. — Смешно! Сколько уж месяцев хожу голодный, не помню, когда сладкое ел, а вот сейчас кругом конфеты, а меня даже силой не заставишь проглотить еще одну. Так бывает с богачами вроде Тая и сквоттера Флеминга. Не могут же они есть десять раз в день или спать сразу на двух кроватях! Вот и не знают, куда деньги девать. Бедняги!
Эрни пожал плечами и ничего не сказал. Дарки явно не шел на откровенный разговор. Он привстал на колени и выглянул из-за борта платформы.
— Пора собираться. Сейчас остановка, Футскрей.
Они собрали пожитки и, согнувшись, прячась от резкого ветра, накрыли банки с леденцами брезентом. Дарки поднял банку, из которой они ели мятные.
— Ишь ты, очистили почти половину! А почему бы и нет? Мы ведь общественные деятели. И если бы все шло по справедливости, мы ехали бы в первом классе экспресса. Только в первом классе мятных даром не дают. — Он достал горсть леденцов из банки. — Слушай, Эрни, зачем добру пропадать зря? Наложи в карманы…
Они набили леденцами карманы пальто. Когда банка была опустошена, Дарки пошарил под брезентом, достал другую и открыл ее. Они наполнили конфетами карманы брюк и пиджаков. Потом Дарки начал запихивать их пригоршнями за пазуху.
— Бери, сколько сможешь унести, друг, — посоветовал Дарки. — Ребятишки подумают, что пришло рождество!
Эрни не отставал от Дарки. И когда они очистили вторую банку, их пальто оттопыривались со всех сторон. Дарки выбросил пустые банки и посмотрел вперед.
— Подъезжаем к Саншайн-Гейтс, — сказал он. — Будь наготове: нам придется живо смотаться. Только не теряй головы!
Дарки аккуратно свернул скатку. Оба застегнули пальто на все пуговицы. Эрни надел рюкзак. Поезд с оглушительным грохотом несся мимо полустанков и станций, пролетал под мостами, через тоннели. Сидя в напряженных позах, Дарки и Эрни услышали, как заскрежетали тормоза.
— Футскрей! — крикнул Дарки. — Как поезд остановится, прыгай на эту сторону, а потом перебеги по путям на другую!
Состав с лязгом остановился. Эрни услышал голоса на станции. Дарки швырнул скатку и с удивительным проворством соскочил вслед за ней. Эрни хотел сделать то же самое, но рюкзак мешал ему. Дарки встал на ноги и поднял скатку. Эрни спрыгнул с платформы и угодил прямо на плечи Дарки. Дарки, чертыхаясь, растянулся на земле вместе с Эрни. Потом оба встали, перешли через пути и вскарабкались на перрон. Кругом было темно, ворота оказались на запоре.
— Эй, вы куда? — раздался грозный окрик.
Дарки перебросил скатку через забор, забрался на него и помог перелезть растерявшемуся от страха Эрни. Оказавшись на другой стороне, они бросились бежать так быстро, как только можно бежать в темноте и в незнакомом месте. Через некоторое время они очутились на улице, где проходила трамвайная линия, и бежали еще сто ярдов. Потом Дарки оглянулся.
— Путь свободен! — сказал он. — Перекурим, друг! До Мельбурна идти далеко!