— И что же получилось? — спросил я.
— Ясно, схватил простуду, как миленький. Наутро смотрю — нет его за завтраком. Поднимаюсь к нему в комнату, стучу. «Войдите», — говорит. Вхожу. Вижу — совсем плох. Стонет, охает, весь в поту, сморкается. «Что случилось?» спрашиваю. «Не знаю, — отвечает, — но мне совсем скверно». — «А помните, вы сидели вчера вечером на веранде без пиджака? И не надели его, когда стало холодно, а?» — «Да, — говорит, — как будто так оно и было». — «В том-то и штука, — говорю я ему. — Ну ладно, я вас поставлю на ноги». Тут я побежал вниз и принес свою ворвань.
— И что же, помогло? — поинтересовался я.
— Я тер его и тер, пока он не стал красен как рак с ног до головы. Когда я кончил, ему вроде стало лучше, но сам я выбился из сил. «Есть у вас шерстяное белье?» — спрашиваю. «Нет». Тогда я ему одолжил свое. «Хотите позавтракать?» — говорю. «Нет аппетита». — «Непременно надо подкрепиться». И я принес ему двойную порцию яичницы с ветчиной. Он здорово пропотел — был мокрый как мышь. Зато через два дня он был как стеклышко!
У этого типа не все дома, решил я.
— И знаешь, — продолжал он как ни в чем не бывало, — однажды я тем же способом — тепло против холода — вылечил одного человека от воспаления легких.
— Почему бы и нет? — пробормотал я, еле удерживаясь от смеха.
— Да, — сказал мой спутник гордо. — Этот малый тоже жил у нас в трактире. Встал однажды утром с сильным ознобом. Его лихорадило и ломало. Я уложил его в кровать, мигом притащил мою ворвань и одел его в шерстяное белье. Он тоже не хотел есть, но я его заставил. Я ведь не верю этим врачам, которые думают, что голодом можно прогнать лихорадку…
— И он поправился?
— Еще как! Через два дня вышел на работу.
— А ты уверен, что у него было воспаление легких?
— А как же! Воспаление легких, в точности. Я нескольким докторам рассказал, как он себя чувствовал, и все они подтвердили: воспаление легких. Только не поверили, что я его вылечил своим способом.
И неудивительно, подумал я. Я уже согрелся под теплым ковриком, и мне хотелось теперь узнать как можно больше о моем новом знакомце.
— А первую помощь ты умеешь оказывать? — спросил я.
— Да, немного учился этому делу. Видишь ли, я уже лет десять в спортивные сезоны работаю тренером в футбольных клубах. Могу вправить вывих, помочь при растяжении связок, сделать искусственное дыхание, когда парня сшибут с ног. Учился и растиранию тоже. Я массажист.
— Наверно, приятно заниматься всем этим?
— А как же! Это у меня любимое дело.
— Тебе бы врачом быть, — заявил я.
Он посмотрел на меня с подозрением — не насмехаюсь ли я над ним.
— Быть врачом — хорошее дело, — задумчиво ответил он, видимо решив, что я не собираюсь поднимать его на смех. — Лечить больных, делать операции и все такое… Помогать людям, когда они захворают, или вот еще раненым… В молодости я как-то об этом не думал. Да и не по карману мне было учиться.
— Очень жалко, — сказал я.
Его искренность была трогательна. Но и сам я чувствовал, что мои слова звучат теперь вполне серьезно.
— Чудно, почему это люди так боятся боли и крови? — продолжал он. — Случись какое несчастье — сразу подымают панику и не знают, что делать, пока не придет врач. У меня всегда с собой аптечка — и ворвань тоже. Это все у меня там, под задним сиденьем…
Он не успел договорить, как в тусклом свете фар, прямо перед машиной, в струях дождя возникла фигура женщины. Мой спутник рванул на себя ручной тормоз и выскочил из машины. Мне же никак не удавалось отворить дверцу.
— Слава богу! Слава богу, что вы подъехали! — истерически кричала женщина. — Мой муж… Он умирает! Машина перевернулась… Вон он лежит там… Уже больше часа…
Наконец я справился с дверцей, сбросил с себя коврик и пошел сквозь дождь к тому месту, где мой спутник уже стоял на коленях перед распростертым на земле мужчиной. Рядом, уткнувшись в кювет, лежала на боку сильно помятая машина. Женщина, по виду жена фермера, была уже не первой молодости. Платье ее промокло до нитки, она дрожала всем телом и что-то бормотала в беспамятстве. Руки ее были выпачканы в крови, кровь была и на лбу, но, видимо, сама она не пострадала при аварии.
Я опустился на колени рядом с моим широкоплечим спутником. Он внимательно осматривал раненого при свете электрического фонарика, который он вытащил из кармана. Мужчина лежал в луже крови, в грязи, под головой его было пальто жены. Я понял, что ему очень плохо. Он был без сознания и только слабо стонал и конвульсивно вздрагивал.
Как всегда при виде страданий и крови, мне стало не по себе, но мой спутник внимательно осмотрел пострадавшего. Он проверил пульс, приложил ухо к груди, слушая сердце, ощупал раненого с ног до головы. Делал он все это уверенно, целиком углубившись в исследование.