Потом владыка мира обратился к Гере и сказал ей:
— Я знаю, теперь ты будешь преследовать сына Алкмены, подвергать его многим опасностям. Но он выдержит все испытания, одолеет все препятствия, а твои усилия помешать ему только увеличат его славу. Он совершит подвиги, каких до него не совершал никто, и одержит много славных побед. А когда он кончит свои земные дела, я подыму его на Олимп, и ты сама примешь его в круг бессмертных. И пусть будет имя ему Геракл, что значит «прославленный Герой».
Гера хочет погубить Геракла
Амфитрион, царь Фив, вернулся из похода и отдыхал от военных трудов. Острый меч его покойно висел на стене над постелью. А в глубоком щите его, как в колыбели, спали Ифи́кл и Геракл, два маленьких сына Алкмены. Она устлала щит кудрявой шелковистой шкурой белого барана, чтобы детям было мягко спать.
Была теплая тихая ночь, и луна светила в полуоткрытую дверь. Все спали во дворце — и царь, и царица, и служанки, и воины царя.
В полночь послышался шорох на каменных плитах террасы, и в спальню из сада тихо вползли две змеи — злые посланницы богини Геры. Они проползли мимо ложа царицы и качнули щит, в котором спали дети. Круглые змеиные головы поднялись над краем щита, змеиные глаза засветились, вся комната наполнилась зеленоватым сиянием. С легким свистом качались змеи над спящими детьми, высунув длинные черные языки.
Мальчики вдруг проснулись. Ификл испугался, закричал, перекинулся через край щита и пополз прочь, плача и зовя мать. Змеи не тронули его; они вползли в колыбель и обвили маленького Геракла холодными, скользкими кольцами. Геракл засмеялся, протянул руки, словно играя, и схватил змей за шеи. Злые гадины извивались в руках ребенка, стараясь ужалить его, а он все крепче сжимал их, пока не задушил совсем. Смолкло шипение, и свет в змеиных глазах померк.
Плач Ификла разбудил Алкмену. Она в страхе вскочила с постели и позвала на помощь. Амфитрион схватил свой меч и прибежал в комнату царицы. Сбежались служанки и воины, принесли светильники и при свете их увидели: маленький Геракл лежал невредимый в своей колыбели, держа в руках задушенных змей, и смеялся.
Гераклу было в то время не больше года.
Выбор пути
Когда Геракл немного подрос, Амфитрион стал его учить всему, что должен уметь и знать воин: стрелять из лука, владеть мечом, метать копье, биться на кулачках, управлять конями. Царь хотел также, чтобы Геракл вырос просвещенным человеком и знал толк в науках и искусствах. Но Геракл не был прилежен в этом, и часто учителя его были им недовольны.
Однажды учитель музыки рассердился на Геракла и ударил его. Мальчик пришел в ярость и с такой силой бросил в учителя кифарой, что тот упал мертвый.
Амфитрион разгневался и приказал судить Геракла. Но юный Геракл горячо защищался:
— Он первый ударил меня! На удар надо отвечать ударом. Я не хотел убить его. Я не знал, что в моем ударе такая сила.
Тогда Амфитрион стал опасаться силы Геракла и, чтобы он не натворил еще каких-нибудь бед, послал его в горы пасти стада. Там на высоких горных лугах и в лесу Геракл провел несколько лет, жил, как простой пастух, трудясь и закаляя свое здоровье.
К двадцати годам он вернулся в Фивы, готовый к подвигам и жаждущий испытать свои силы.
Тем временем в Микенах, в Аргосе, вырастал царевич Еврисфей, опередивший Геракла рождением. Ни красотой, ни умом, ни силой, ни мужеством он не был одарен. Но по слову Зевса, украденному Ге́рой, он должен был получить власть над всей Грецией, предназначенную Гераклу, и сам Геракл должен был служить ему.
Когда Еврисфе́ю исполнилось двадцать лет, умер его отец, и Еврисфей стал царем в Микенах.
Его покровительница Гера тотчас велела ему призвать к себе Геракла.
Гонец Еврисфе́я отправился в Фивы и сказал, что его господин требует, чтобы Геракл, повинуясь воле богов, явился служить ему. Двенадцать раз должен Геракл выполнить то, что прикажет ему Еврисфей, — тогда царь обещает отпустить его.
Друзья Геракла, с которыми он проводил дни, уговаривали его не слушаться Еврисфея и остаться в Фивах.
Геракл знал, что силой нельзя принудить его служить Еврисфею, но мысль о подвигах, которые он мог совершить, волновала его.
В глубоком раздумье, полный сомнений, возвращался он однажды домой и на дороге увидел двух женщин, шедших к нему с двух сторон.
Одна была в простой белой одежде, гладко причесана. Глаза ее смотрели ясно и прямо, все движения были покойны и свободны. Неторопливо, с достоинством шла она к Гераклу и, остановившись перед ним, дружески приветствовала его.