— Брат-сержант? — послышался голос Кассия. Он говорил по закрытому каналу.
Что ж, именно Кассий станет моим спасением. Когда мы вернемся домой после этой операции, нас встретит не какой-нибудь технодесантник, которому поручили внести в каталог наши находки. Нет, нас будет приветствовать почетная гвардия, достойная спасенного нами героя.
— Командор?
— Во время вашей болезни я расспросил послушников об обстоятельствах моего спасения.
— С какой целью?
Я хотел, чтобы вопрос прозвучал вежливо, но в отзвуке, донесшемся из вокса, слышалась обвинительная нотка.
— Только для того, чтобы лучше понять их. Меня особенно поразила та храбрость, которую выказал скаут Пазан, когда увел за собой равенера и позволил вам подобрать тяжелый болтер.
— Он проявил бы поразительную храбрость, если бы следовал моим приказам, — раздраженно ответил я. — Но во время сражения все должны действовать как один. Нельзя, чтобы кто-то вдруг начинал заниматься отсебятиной и при этом ожидал, что остальные поймут его намерения.
— Но прежде вы не раз упрекали его именно за отсутствие самостоятельности. За то, что он ожидал приказа.
— Он должен научиться находить баланс. Это тоже необходимо командиру: знать, когда нужно действовать, а когда слушать других.
— Вы правда полагаете, что он подходит на роль офицера?
Я знал, на кого он намекает, но твердо стоял на своем.
— Пазан родился на Соте, так же как вы или я. Он — один из последних. И в парне есть командная жилка, просто он должен ее в себе открыть.
На этом разговор оборвался. Кассий ничего не понимал: он провел с послушниками всего лишь два дня. А я сражался плечом к плечу с ними два года. Я не мог выкинуть из головы мыслей о поведении Кассия. На втором десантировании настояли скауты, но я знал, что он только того и добивался. Неслучайно каждого космодесантника, обнаруженного на борту корабля-улья, должен обследовать апотекарий, и лишь затем его допускают к несению службы. Дело не в постоянной опасности или усталости — наш разум устроен так, что мы можем сражаться без передышки, — а в том влиянии, которое оказывает сознание гигантского тиранида. Оно воздействует на любое живое существо, оказавшееся внутри корабля-улья, и никто не знает, какие могут быть последствия.
Есть и другая причина. Не все ксеноформы тиранидов предназначены для того, чтобы просто уничтожить врага. Некоторые овладевают сознанием противников, после чего те набрасываются на собственных друзей или послушно идут в расставленную ксеносами ловушку. Поведение Кассия казалось нормальным, но, возможно, это и было тревожным признаком. Как человек может остаться нормальным после подобных испытаний?
Я молча вел их вперед. Фонари на наших доспехах освещали лишь малую часть пространства, а остальное терялось во мраке. Если говорить по правде, мы понятия не имели, как используется эта часть корабля. Пазан обнаружил отверстие в корме судна — небольшое и ссохшееся, однако почти сразу за входом туннель существенно расширялся. Родильная камера биотитанов не шла ни в какое сравнение с этой огромной пещерой. Шагая по центру, в самой узкой точке, мы не видели ни стен, ни потолка. С тем же успехом мы могли идти по поверхности планеты — разница заключалась лишь в том, что горизонт закруглялся не вниз, а вверх, исчезая в окружавшем нас сумраке. Место было заброшено — ни следа мелких тиранидов, сквозь скопища которых нам приходилось пробиваться во время прежних вылазок. Голый твердый пол покрывала череда невысоких гребней, как будто мы очутились внутри гигантской рессоры. Это выглядело так, словно мы наткнулись на единственный участок корабля, где никогда не было ничего живого.
Но похоже, я поспешил с выводами. Справа от меня Кассий внезапно остановился. Опустившись на колени, он прижал ладонь к полу. В моем воксе треснул командный голос:
— Что-то приближается. В укрытие!
«Какое укрытие?» — недоуменно подумал я, но Кассий уже метнулся в сторону.
— Направо!
Я приказал скаутам следовать за командором, и они немедленно подчинились. Мы бежали около минуты, пока впереди не показалась стена, уходящая во мрак над нашими головами. Кассий принялся карабкаться по склону, пока подъем не стал слишком отвесным. Укрепившись наверху, командор вгляделся во тьму.
— Что там?
Ауспик ничего не показывал.
— Разве ты их не видишь?
Я уставился во мрак.
— Нет.
Кассий велел нам подождать, и через несколько секунд я увидел то же, что и он. Впереди поднимался могучий хребет, протянувшийся от горизонта до горизонта, — словно гигантские руки обхватили корабль снаружи, медленно сдавливая в нашем направлении. Я услышал, как мои подопечные ахнули, когда тоже это увидели.