— Ри, — неуверенно произнесла Ванесса, судя по голосу, сильно испугавшаяся мутагенов с паразитизмами. — Но ведь… сестра Кларисса сказала «вполне приемлимое»!
— Взрослые! — с презрением выплюнула коротышка Рин. — Они хоть раз говорили, что все плохо, когда все плохо?.. Она не хотела пугать остальных. Но вы что же, глухие? Не слышали, каким голосом она выдавала диагноз?.. В отличие от мисс Грант или сестры Анастасии, которые со-вер-шенно не понимают в биологии, Кларисса с Мэй очень даже сомневались в том, что говорили. И потому что ни сделать ничего, ни даже разобраться, как следует, в ситуации они не могут. Почему, вы думаете?
Девочки ничего не думали. Рин помолчала, и ответила со значением:
— Я думаю, потому что случай серьезный. Сестры ведь не ученые, а только воспитательницы. У них для этого случая недостаточная квалификация.
— А я думаю, у тебя просто грех гордыни, — враждебно заметила Менга, третья из Алисиных защитниц, до того почти все время молчавшая. — Как тысячу раз говорила сестра Богемия.
Сестру Богемию, эту блюстительницу порядка, коротышка Рин просто ненавидела; у них была война, и все это знали. Что самое смешное, сестра Богемия отличалась той же ярой страстью к справедливости и такой же дотошностью, что и Рин. Но если честно, в порыве своей справедливости она была способна сильно унизить или оскорбить любую из девочек. И почти все из них хотя бы раз в жизни испытали на себе именно ее несправедливость. Чаще других, конечно, это доводилось испытывать гордой и принципиальной Рин.
Услышав такой довод, коротышка, видимо, обозлилась и вовсе до чертиков, по крайней мере, она набрала в грудь столько воздуха, что можно было обкричать с его помощью весь приют.
Именно этот момент Алиса выбрала для того, чтобы вмешаться.
— Ох, — сказала она.
— Проснулась! — воскликнули все трое, а Рин сделала длинное «Пшшшшшш», спуская пар.
— Алиса, ответь, как себя чувствуешь? — подскакивая к ней, потребовала Мэри-Энн. Она была так взволнованна, что веснушки на ее лице почти побелели, а кудряшки вились вокруг круглого личика, словно ожившие и такие же взволнованные.
— Ох, — повторила Алиса, потому что обнаружила, что не способна ничего больше сказать. Ей было непривычно легко, но вместе с тем не очень хорошо.
— «Ох»? — строго переспросила Рин, присаживаясь на стул и внимательно рассматривая больную. — А сколько будет логарифмический корень из евклидова квадрата?..
Остальные девочки потрясенно замолчали.
— Нисколько, — тихо ответила Алиса. — Таких корней не бывает.
— Ну, — вздохнув и сложив руки на коленях, сказал Рин, — вроде нормальная.
Алиса не казалась себе нормальной. Она никогда не чувствовала такой слабости. У нее уже сейчас кружилась голова, а встать она уж точно не могла.
— Ну и что со мной произошло такого? — спросила она у Мэри-Энн.
— Такого?.. — замялась Мэри, зыркнув на Рин.
— Девочки, я все слышала, — призналась Алиса. — Так что давайте рассказывайте все как есть. Обещаю не бояться.
Лицо Мэри-Энн было таким жалостливым, что все остальные невольно заулыбались.
— Не тяните, — попросила Алиса, снова очень тихо. Обычно ее голос звучал по-другому: гораздо жизнерадостнее. Улыбки как ветром сдуло. Все смотрели на Рин.
— Ну, — вздохнув, произнесла та. — Надо сказать, ты вляпалась во что-то серьезное. Мы точно не знаем, потому что сестры все скрывают, как обычно. Но Менга… совершенно случайно проходила мимо совещательной комнаты со включенной записью… Давай включай, чего стоишь.
— Включить запись семнадцать, — слегка охрипшим голосом приказала Менга. Ее браслет пискнул.
— …Нет, состояние у нее вполне приемлемое, — приглушенно (как и полагается, когда кто-то на пределе чувствительности браслета записывает разговор из-за двери), сказала сестра Кларисса. — Хотя и не норма. Мне непонятно, из-за чего она так ослабла. Полетом это не объяснишь. Вот, видите… все показатели ниже нормы, в среднем на двадцать процентов. А здесь?.. Не может сердцебиение так замедлиться даже от нервного шока, чтобы вы мне не говорили. К тому же, номер девятнадцать вполне решительная и стойкая девочка, вы знаете. Не могла она впасть в истерию по поводу гибнущего цветка, даже учитывая ее честолюбие.