Улла осторожно поворошил ногой резные листья с мелкими колючими шипами на концах зелёной бахромы и вознамерился скосить следующий куст, растущий рядом.
Всем Основателям давали второе имя по особенностям характера. Так, Уллу прозвали Шутником. При жизни Владычицы был её любимцем. А теперь, казалось, тяжелее всех в отряде выносил серьёзное Матушкино поручение. Ждать он не умел. А события двух месяцев казались однообразными и оттого убийственными. К шуткам Уллы давно все привыкли, брат будто нарочно подобрал самых серьёзных. Оттого и злился Улла, страдал и втайне мечтал сбежать – хоть в другой отряд, хоть вперёд, во тьму, к диким.
– Невыносимо ждать, – пожаловался он старшему брату, и тот кивнул, понимая нетерпение.
– Иди ко всем и храни дух Владычицы.
Улла ушёл, а Белый Воин постоял некоторое время, всматриваясь в приближающиеся с каждым днём очертания восточных гор. Из-за стены спокойного снега по эту сторону и некоторого тумана впереди невозможно было рассмотреть, что простирается между Основателями и очевидной природной границей. Картографы уже наносили по всей границе обозначения возвышенностей, вот только везде она была разной: где-то невысокие холмы, как например, на востоке, или неприступные тёмные скалы на севере.
Основатель вернулся в лагерь, выпил чашу сытного бульона из мяса убитой вчера дикой найлы, сделал знак Улле, прощаясь. Вскочил на джэбе и поехал проверять ситуацию у других отрядов, рассредоточенных по всей стране, ещё пока не названной Люмерией.
Никто в этом лагере не помахал рукой Старшему на прощание, не спросил, когда ждать назад: все привыкли к тому, что Белый Воин находился в седле практически безвылазно.
Неторопливый снег шёл второй месяц. Год назад отошла в своё подземелье Владычица, завещав мир магии сорока потомкам. Снег и белый свет был её оружием, защитой и источником силы. Ночью от снега разливался свет, показывая непростую суть зимнего покрова.
Два месяца назад в лесной деревне, где жила Владычица, не придали особого значения лёгкой метели: идёт себе снег и идёт – пока не заметили, как расширяется белая окружность.
Ещё вчера были легко запорошены центральные дома, а сегодня там сугробы, тогда как на окраине земля едва присыпана. Через день и на окраинах расчищали дорожки, а снег живой растущей медузой приближался к лесу, обнимающему деревню.
Прошла неделя, и Оракул оповестил: нужно идти за линией снега. Поначалу отрядили Старших ходить дозором. Заметили: там, где ложился первый снег, одни растения жухли, отмирая, другие оставались невредимыми, лишь сгибаясь и позже укрываясь мягким покровом до весны.
Трещали чёрные деревья, превращались в сухое топливо.
Доселе хранивший тёмную магию лес светлел, и Старшие без помех перемещались по благословлённой территории.
Когда лес был укрыт снегом на несколько часов пути от деревни, Совет постановил разделиться на девять групп, восемь – отправить на разведку, девятую – оставить на хозяйстве. К этому дню над деревней снегопад заметно поредел, видимо, сосредоточившись на увеличивающейся окружности. Несколько поколений выросли в деревне Владычицы, и теперь она указывала на создаваемый ею новый мир.
– У нас всё спокойно.
– Без изменений.
– Продвигаемся успешно…
– У нас пополнение. Пятеро.
Отчитывались отряды, к которым подъезжал Старший. Им ничего не нужно было делать: оружие так и не познало сладость битвы. Воинам, стоявшим наизготове, оставалось лишь наблюдать, как перед снежной стеной отступают дикие племена, напуганные неумолимым движением
– Халла! Халла! – подгоняют своих навьюченных животных, уводя их за холмы.
Женщины с детьми не плачут, свирепо глядят своими чёрными глазами на светлоглазых воинов, стоящих неподвижно и несущих с собой белое холодное покрывало.
В третьем отряде очередное пополнение. Одна дикая семья отказалась сниматься с насиженного места. Женщина кричала, размахивая руками и отталкивая мужа с грудничком на руках, пытающегося её образумить. Схватила двоих детей за руки, толкнула на позёмку к Белым, мол, вот, забирайте!