– Ну что, сделал? – спрашивает.
Тут немец и признался:
– Никак, говорит, не могу поставить на точку зрения. Вот Екатерина видит, что зря была ее затея и говорит:
– Не надо делать солдата, собери часы, как они были.
– Это можно, – говорит немец.
А какое там «можно»! Три недели собирал и ничего не вышло. А потому и не вышло, что он брюсовские пружины изломал, винты изломал, колеса искалечил, маятник тоже испортил. А которые сам сделал пружины – они не годятся, ломаются. Видят министры: не выходит у немца дело. Докладывают царице.
– В шею, говорит, немца, а найдите такого, который мог бы собрать часы.
Вот взяли немца за рукав, вывели за ворота, да и дали по шее. Он и полетел торчмя головой. После того многие мастера приходили. Посмотрят, понюхают и отворотят морду, не по зубам кушанье. Но все же отыскался один такой русский разудалый молодец – у хозяина в подмастерьях служил. И взял он на себя такую отвагу, чтобы часы в полный порядок привести.
– Все, говорит, в лучшем виде исполню, только чтобы мне награда царская была и чтобы харчи хорошие.
Министры и рады:
– Все будет, и награду деньгами дадим, и золотую медаль, только собери часы. А насчет харча, говорят, не беспокойся.
Вот и принялся тот мастер работать. И стучит, и гремит, и пилит, и молоточном пристукивает, и припаивает, и меха у него горят – жар раздувают… И на весь дворец напустил дыму, копоти этой. Вот приходят министры. Видят – суетится человек, работа так и кипит у него.
– Вот, говорят меж собой, мастер так мастер, не сравнять с немцем.
– Ну как? – спрашивают. – Подвигается? А тот и говорит:
– У нас подвинется. Мы, говорит, знаем дело. Тут, говорит, разве такая пружина нужна? А колесо? Нетто это колесо? Это лабуда, а не колесо. А министры одобряют его:
– Это, говорят меж собой, настоящий спец.
Тут сейчас один министр побежал, припер ему бутылку вина.
– Пей, говорит, на доброе здоровье!
Ну, тому это и на руку – высосал всю бутылку. В башке зашумело, он и давай свою специальность оказывать: чего немец не успел изломать, так он докончил. А министры бегут к царице:
– Так и так, докладывают, очень хорошего мастера мы отыскали: работа так и кипит. Часы скоро готовы будут.
Царица и рада.
– Ну, и слава Богу, – говорит.
А этот «хороший мастер» стучал, стучал молотком, видит: дело не подвигается вперед, и не знает, что тут делать, как тут быть, как тут горю подсобить. По его расчетам дело пустяковое, а примется собирать часы – ничего не выходит. И сам он за этой работой обалдел и стоит истукан-истуканом, на эти винты, гайки да колеса смотрит, бельмы свои вытаращил…
Оно и понятно. Брюс над этими часами 10 лет мозговал, а этот чертогон за месяц захотел в порядок привести их. А главное – не тот состав у него в голове был… У Брюса-то ум какой был? Один на всю Россию… Ну, может Петр Первый превышал его. Да и как сказать? В одном-то деле и превышал, а в другом не доходил… Ну, а у этого похвальбишки какой-такой ум? Глупость одна. А раз в башке нет, из… спины не достанешь: спина есть спина – такой и почет ей. Вот в чем тут дело.
А министрам не терпится, хочется, чтобы он поскорее собрал часы. Идут к нему. А тот уже вделся_, инструменты сложил в сумку – собрался уходить.
– Ну, как? – спрашивают министры.
– Хитра механика! – говорит хваленый мастер. – Тут, говорит, и сам чорт ни чего не поделает, а уж где мне: мое дело маленькое.
Тут министры и приступили к нему:
– А как же, говорят, подлая твоя душа, ты хвалился, что сделаешь?
– А он отвечает: – Что ж из того, что хвалился? Спервоначала, говорит, я думал, что штука тут не важная, а на поверку вышло – не нашего ума это дело.
Тут один министр развернулся – бац его в ухо! Тот и завертелся кубарем. А другой министр вцепился ему в волосья и давай таскать. И принялись они тут вдвоем разделывать своего «спеца»: один за патлы теребит, другой то в ухо засмолит, то по зубам стебанет… И невмочь стало мастеру, и тут заорал он на все горло:
– Караул! Убивают!
И вышел переполох на весь дворец. Бежит царица, бегут генералы:
– Что это такое? – спрашивает царица. – За что бьете мастера?
А министры говорят:
– Его, подлеца, убить мало! Нешто, говорят, это мастер? Это мазурик, он и нас, и вас обманул, с первого раза обнадежил, соберу, мол, часы, а теперь пошел на попятную, «не моего, говорит, ума дело».
– Ну хорошо, – говорит царица. – Я это дело разберу, – и приказала взять мастера под арест.
И посадили этого поганца за решетку. Потом такое определение сделала Екатерина: министров со службы вон, а мастеру дать сто розог. Ну, разложили его степенство и нарисовали ему на спине разгонами_ и маятники, и пружины, и колеса, потом с зашейным маршем проводили из дворца. Так он, словно окаянный, бросился бежать, как будто собака бешеная гналась за ним. И после такой прокламации баста хвалиться, только одно и знал: «наше дело маленькое». Вот как градусник понизился! А то «я» да «мы». А что такое «я»? Прохвост, и больше ничего. Только людям голову морочить можешь. Много таких «спецов» – свиньям хвосты закручивать! А ежели ты не брешешь языком, а с умом дело свое делаешь, то ты и есть настоящий спец. И цена тебе настоящая. Тоже вот и с брюсовскими часами: ну как можно было их разбирать да исправлять, ежели ты ихнее устройство не знаешь? После-то Екатерина каялась, сколько потом выписывала она этих мастеров! Только результату не вышло настоящего. Да и как ему выйти-то? Ведь каждый по-своему крутил, завинчивал, да молотком пристукивал. Ну и докрутились, достучались – все изломали, исковеркали и уж понять нельзя было – часы ли это были или еще какая машина. И лежали, лежали эти пружины да колеса, да и выбросили их, чтобы глаза не мозолили. После-то ученые кинулись их искать, да где найдешь, ежели от них и звания не осталось? Человек столько ума положил, а тут такое хамское обращение. Вот и толкуют: «Брюс», «Брюс»…