– Стража! – позвал король, указывая вошедшим людям на пленника. – Отведите его в мой кабинет.
***
– Полагаю, теперь времени у нас более, чем достаточно? – спросил Теодор у сидящего напротив Темного, по обе стороны которого так и остались стоять приведшие его стражники.
– Времени никогда не бывает достаточно, – все еще слабо отозвался тот, поднимая голову. – А то что совершила твоя сестра, еще сильнее его укоротила.
– Выбирай выражения, колдун, – жестко отрезал его король.
– Или что? Убьешь меня? – пленник попробовал было улыбнуться, но вместо этого на его лице отразилась только кривая гримаса боли. – Я и так живой мертвец. Не понимающий только, почему его тело все еще ходит, вместо того чтобы быть сожженным на костре, и развеянным по ветру, по всем правилам убийства мне подобных.
– Выйдите. Оба, – обратился Теодор к страже, не отрывая взгляда от собеседника. Когда за ними закрылась дверь, король позволил себе откинуться в кресле и закрыть глаза. – Моей сестре всего семнадцать лет. Она все еще верит в добро, и в то, что люди, на самом деле, не такие уж и мерзавцы. Она – моя единственная семья. И если с ней произойдет хоть что-нибудь, самая малость, как думаешь, как далеко я зайду, чтобы сама мысль о том, чтобы навредить ей, будет вызывать такой глубокий ужас, что все, кто мог бы о таком задуматься, предпочтут сами вскрыть себе вены? – король открыл глаза и устало поднялся, обходя свой рабочий стол. – И мне интересно что предпочтет один жалкий неудачник, считающий что смерть – худшая из возможных участей. Ведь он может пойти на плаху в разных состояниях. Например, испытав на своей шкуре весь арсенал "себе подобных", используемый в самым отвратительных их обрядах, среди которых сдирание живого мяса с костей наименее безвредная из пыток? А ведь можно взойти на костер с предварительно отрубленной головой, чтобы иметь возможность насмехаться над этими глупыми смертными, считающими что сжигание его бренной плоти действительно имеет значение.
Повисла тяжелая тишина. Возвышающийся над колдуном мужчина молчал, ожидая ответа, а тот, в свою очередь, пытался разобраться в собственной душе. Наконец, решение было принято.
– Боюсь что мировоззрение вашей сестры очень сильно изменится после увиденного.
– Объясни! – потребовал от него Теодор.
– Обряд "Вознесения", – пленник на секунду замялся. – Сложно объяснить. Если приводить понятные всем аналогии... то это все равно, что приоткрыть небольшую щель в другой мир.
– Продолжай, – уже спокойнее сказал монарх, когда его собеседник снова сделал паузу.
– Теоретически, можно самым краем глаза увидеть любой мир, – возобновил объяснения колдун. – Но я еще не успел понять правильного сочетания рун, которые бы позволили самолично выбирать на что именно смотреть. Ваша же сестра использовала изначально использованные мной в обряде их формы. А значит, она увидела то же самое, что и я.
Умирающий мир, – Темный поежился от воспоминаний. – Не знаю в каком он сейчас состоянии, но когда я проводил обряд... Серая безжизненная пустошь вокруг, насколько хватало глаз. Ни солнца, ни луны, ни звезд, один только вечный сумрак. А в самом его сердце... Монстры, чудовища, демоны, называйте как хотите. Нигде и никогда я не видел никаких упоминаний о подобных созданий. Они охотились на редких выживших людей, терзали их тела и души, потрошили память, совершали такие вещи, что сам Лорд Гаррон бы удавился от зависти. Но не это было худшим, – колдун наконец поднял голову, взглянув на короля. – Худшим во всем этом были люди. Мать откупалась собственными детьми, дети своими руками разрывали на части родителей. А на вершине всего этого восседал... Нет, уже не человек. Такое же чудовище, как те что на них охотились. Тысячи, сотни тысяч людей ежесекундно подвергались ужаснейшим пыткам, просто ради его собственной забавы.
– И моя сестра все это увидела?- Теодор неосознанно сжал кулаки, слушая рассказ пленника.
– Да, – кивнул тот, сразу же получив тяжелый удар по лицу.
Опрокинувшийся на пол мужчина, казалось, даже не обратил на это должного внимания. Из сломанного носа начала литься кровь. Кровь же он выплюнул на изысканный ковер, пытаясь принять более удобное положение.