Богдан первым остановился у палатки, окруженной толпой. Пересвет встал рядом с братом и принялся изучать, чем так завлечен народ. Люд даже не реагировал на княжеских персон. Старший князь протиснулся вглубь и исчез.
– Что там? – поинтересовался Пересвет.
Он услышал звон жестянок и мерное жужжание пчел. До него долетел запах знакомой сладости. В палатке подавали медовуху.
Богдан через пару минут выбрался на свет. Он сиял аки солнце и держал в руках две деревянные кружки. Одну он протянул брату, и смачно приложился ко второй.
– А-ах, теперь мне нравится эта ярмарка… - Богдан вынырнул из кружки с пенными усами.
Пересвет засмеялся.
– А чем не нравилась? Ты видел местных дивчин? – спросил он и отхлебнул медовухи.
– Вот именно, ты их видел? У одной борода не меньше, чем у нашего отца. Еще одна выше нас с тобой вместе взятых… - мед развязал Богдану язык и он не стеснял себя в выражениях.
– На кого ты, брат, смотрел? – Пересвет захохотал. – Я видел здесь совсем других девиц.
Богдан махнул рукой, оставив вопрос без ответа. Он что-то увидел у следующей лавки и заторопился туда.
– Какой ме-е-еч! – Богдан потянулся к стойке и ринулся по очереди снимать искусно изготовленные рубила.
Пересвету только и оставалось, что следовать за ним. Пока Богдан перебирал заморские мечи, Пересвета привлек самый чудной — его он и стал рассматривать. Тонкая ковка у рукояти, изящные узоры на вставках из зеленого и золотистого камня, кожаная оплетка вокруг набалдашника, лезвие так и сияет – сплошь загляденье.
- Кто ковал? – Пересвет попробовал поддеть ногтем камешки, ни один не отпал.
- Так я, Филимон, кузнечных дел мастер! - горделиво ответил рослый детина. И добавил, - Наши камушки, местные, ровно, как и сталь. Тут вот узор из яри, мы ее называем еще «айнушкины слезки», - он указал на россыпь зеленых камней с прожилками. Затем переместил палец на искрящиеся золотом вставки – А тут… железный колчедан, камень воина.
– Сколько? – спросил Пересвет торговца. Яркие камни вызывали в нем страстное желание пройтись с этим обнаженным мечом перед столичными красавицами.
– Тебе, княже, шесть золотых, – кузнец явно узнал Пересвета.
– О, как! Задаром али, наоборот, прибавил? – подмигнул Пересвет, доставая кошель.
– Да, не… Одна стоимость, чай, не в востоках торгуем! Просто наши горняки не золотом платят, а деревянными. То-на-то шесть золотых и выходит, – скромно махнул рукой Филимон.
– А чего это у вас золотые не в ходу? Не бедные люди же… – удивился Богдан. Он держал в руках аж три приглянувшихся меча, выбирая.
– Ну, так Воевода у всех золото выкупает… – кузнец принял от Пересвета оплату, достал тряпицу и начал заматывать меч, но Пересвет его остановил – не дело скрывать такую красоту.
– Что это за новости! – возмутился Богдан. – Зачем ему столько?
– Да, что он с ним делает? – Пересвет выбрал ножны из дубленой кожи с вышивкой по краю для нового меча и протянул кузнецу вместе с еще одним золотым.
– Он со Щуром расплачивается, – встрял в разговор мужик в засаленной мятой косоворотке и с копчеными руками и шеей.
– С кем? – Богдан положил все три меча, так и не выбрав, и подошел к незнакомцу.
– Со Щуром… – кузнец кивнул. – Это местный горный дух, то птичкой обернется, то ящеркой. Коли Щура не ублажать дважды в год золотом, всякое в шахтах случается — обвалы, заливы, однажды пожар случился. Так все выгорели. Лет пятнадцать назад появился, положил сразу с сотню рудокопов. Как только Воевода снес золотых монет, так и прекратилось все.
Богдан и Пересвет переглянулись. Старший князь усмехнулся и спросил:
– И что? Воевода прям все-все золото в шахты сносит?
– Все, а как же! Редко вы тут даже у девиц золотые украшения найдёте, – согласился кузнец.
Незнакомец, вывалил на прилавок перед Филимоном разноцветные камушки, обернулся к братьям и более тихим голосом добавил:
- У нас в шахтах чего поинтереснее золота есть… - он многозначительно указал глазами на камни. – Почти каждая семья в Предгорье в Бурую Ночь родственника потеряла, вот все и несут Воеводе золото. Никто не хочет повторения!
Пересвет уставился на сверкающие драгоценности, вываленные немытым горняком. Простой мужик, и тот при изумрудах!