Воевода замолчал. На минуту он прикрыл глаза. Соколу показалось, что он засыпает. И юноша позвал его:
- Отец, тут ещё кое-что приключилось…
- М-м…
Воевода не открывал глаза, но по образовавшейся складке между бровей, Сокол понял, что тот слушает. Тогда юноша коротко рассказал всё с момента, как он ослушался отца и повёл женихов с отрядом в лес. Как за ними увязалась Беляна. И все, что было после.
- …Богдан лежит в холодиильнике, под кухней. Пересвет в темнице. Тихона вместе с Володимиром выхаживает Белобородка… - подвёл итог Сокол.
Воевода молчал.
«Заснул!» - подумал Сокол и закручинился. – «Совсем плох».
Но через какое-то время владыка обессиленно просипел:
- Жени… их…
- Кого? Беляну с Пересветом? Да-да, я тоже думал об этом…
- Нет… с Тихоном…
Сокол в недоумении посмотрел на отца.
- Отче… Я… Я не уверен… Он ведь князя убил! Если не выдам Белу за Пересвета, войне быть!
- Значит, готовься… к войне…
Воевода с усилием открыл глаза, и в них юноша прочитал обречённость. Ужас Сокола невозможно было передать словами. Великий воин, мудрый управитель, строгий отец – обезумел. Сокол тяжело вздохнул и уронил голову на руки. Он так ждал, когда вернётся отец! А тот, можно сказать, и не вернулся вовсе. Голова стала тяжёлой, в висках запульсировало.
Тишину снова прорезал сиплый голос Воеводы:
- Я… виноват… Если бы не я…
- О чём ты?
- Она из-за меня…. Чернава… Нельзя… чтобы Беляна повторила судьбу… Катёны…
- Катёны? При чём тут Катёна?! Это мать Чернавы?
Сокол еще ближе подсел к отцу, чтобы лучше его слышать.
- Я любил её… И силой взял… Чернава не Олегова дочь… Моя! Айнуш… обратила… наказала меня так… Нельзя силой замуж выдавать… Коли Бела… Тихона любит… Не знал я… что Катёна…
- Нава??? Сестра! – от известия Сокол подскочил, огорошенный и разбитый.
- Ш-ш… Нельзя говорить!
- Ты видел её? Кто обратил?… Айнуш? Что это? – он сыпал вопросами всё больше и больше.
Воевода, наоборот, всё больше слабел: паузы между словами становились все длиннее, голос тише. Он потянулся к воде, но рука упала на постель. Сокол поднёс к губам отца черпак с водой, напоил. Владыка блаженно закрыл глаза. Под тонкими веками медленно перекатились белки. Ресницы задрожали. Прошло время, прежде чем юноша повторил вопрос – он яростно вертел в голове то, что только узнал:
- Ты нашёл её?
- Да…
- Она правда… погибла?
- Когда я умру… отправляйся к старым шахтам… Там она… Не тронет тебя…
Жаркая волна мгновенно поднялась и застила Соколу глаза, а затем ухнула вниз. Макушка похолодела, волосы зашевелились, точно от ветра.
- Но ты… не можешь! Ты поправишься! Ведь ты… ведь ты – могучий воин! – Сокол сморгнул влагу с ресниц.
Воевода устало улыбнулся уголками глаз. Он прошептал:
- Теперь ты – Воевода… Доверяю тебе… наш дом…
- А как же война!?
- Позови… Белу…
Сокол в два прыжка открыл дверь, и хотел было закричать «Бела!», но девица уже прошмыгнула внутрь горницы.
- Батюшка! Что с тобой?! – её глаза и нос покраснели, губы набухли и дрожали.
- Это правда? – Воевода с усилием посмотрел на дочь. – Тихона выбрала?
Она захлюпала и кивнула.
- Благословляю…
Беляна кинулась целовать отца. Воевода сжал её ладонь, свободную руку протянул Соколу. Юноша порывисто вздохнул и ухватился за слабые пальцы.
- Не судите меня… дети… Я сам… себя наказал…
Владыка потянулся к Соколу, указывая на пояс. Беляна угадала его жест первой и порывисто выхватила меч с пояса брата. Она протянула его отцу. Тот одной рукой с трудом взялся за рукоять, второй поддел лезвие и уложил на ладонь. Он силился поднять его над постелью, но сил не хватило.
- Сокол... – Воевода почти лепетал.
Беляна давилась слезами. Она вцепилась в руку брата, и он почувствовал, как её бьёт озноб.
- Сын… - продолжил владыка. - Защити наш… дом. Защити… Предгорье. Береги её…
Его последние слова утонули в хриплом кашле. Он тяжело отдышался, сглотнул и скосил глаза на окно.
- Она… поможет, – Воевода поднёс меч трясущимися руками к губам и поцеловал, а затем протянул сыну. – Благословляю…
Сокол принял собственный меч из рук отца, словно это был подарок. Он осторожно уложил его на колени, и снова сжал в ладонях совсем ослабевшую руку родителя. Воевода закрыл глаза, дыхание стало тихим, почти незаметным. Через минуту он пару раз дернулся, точно сердце в груди силилось совершить еще несколько ударов, и окончательно затих.
Беляна бросилась на грудь Соколу. Её плечи сотряслись в беззвучных рыданиях. У юноши самого по щекам побежали дорожки слёз. Он сжал сестру в крепких объятьях, и отвёл глаза к окну.