ЛЕГИОН "АЛЬФА"
Пролог
Я - не человек, не животное и уж во всяком случае не какое-то там вульгарное растение. Нет, я не принадлежу ни к одному из могучих царств этого мира, с которым меня, кстати, ничто и не связывает.
Я - нечто иное. Существо особое, и даже очень. Я - великолепный представитель автотрофной* расы, чьи корни теряются в глубинах времен и в беспредельности космоса.
Моя раса наделена Разумом.
Посему я чувствую, познаю, ощущаю и прекрасно ориентируюсь в обстановке.
Я живу!
У меня удивительно тонкое восприятие окружения... возможно, даже чересчур, что наверняка поставило в тупик хозяев этой реальности, ибо я... О! Ну зачем уточнять, кто я есть на самом деле? Ведь вы все равно достаточно быстро узнаете об этом. Так что, на мой взгляд, лучше вам сначала ознакомиться с моей историей или узнать то, что приключилось с теми, кто жил рядом со мной.
Я постарался воссоздать все происшедшее, включая малейшие детали.
Да и что они могли скрыть от меня?
Ровным счетом ничего!
Глава 1
Профессор Майкл Перкинс медленно вошел в лабораторию. Он долго оставался в нерешительности, стоя посреди комнаты и в отчаянии глядя на окружавшие его приборы из стекла и стали. Из-за слез, застилавших глаза, ему казалось, что они пустились, кривляясь, в дикую пляску.
Ну зачем, зачем он пошел на это?..
Внезапно пошатнувшись, он тяжело привалился к металлической двери, за которой только что разыгралась драма. Казалось, его только что стукнули громадной дубинкой, олицетворявшей всю горесть и убожество этого мира.
Да, это был конец. Всему!
Ну что он может теперь сделать?
Покачиваясь, словно сильно подвыпивший человек, он добрел до своего рабочего стола и после секундного колебания решительно снял трубку телефона и набрал номер.
Его пальцы, до того не ощущавшие гладкую поверхность трубки, непроизвольно сжались, как только он услышал ответ абонента.
- Алло, Роберто? Это Майкл, - вздохнул он. - Немедленно приезжай... Нет, умоляю тебя, сделай все возможное... Это... очень важно... О нет, речь не обо мне... - Перкинс запнулся и добавил: - Несколько минут назад я убил Мэри.
Он даже не стал слушать, что ответил ему собеседник, а просто швырнул трубку на рычаг и тяжело осел в кресло.
Перкинс так и остался сидеть, подавленный, не способный ни на что реагировать, страдающий от обрушившейся на него ответственности, от сознания допущенных ошибок, изнемогая душой и телом. Его привела в чувства лишь сухая трель дверного звонка. Он вскочил, устремившись на встречу тому, кого так ждал.
Это был профессор Моретти, мужчина среднего роста, лет тридцати пяти, с ясным взглядом и живыми движениями.
Он так пристально посмотрел на Перкинса, будто все ещё отказывался верить в сообщенную ему ужасную новость.
- Майкл, послушай, но это же просто-напросто невозможно... Где Мэри?
Перкинс слабо махнул рукой в сторону комнаты, но когда Моретти устремился туда, истерично воскликнул:
- Нет, нет, прошу тебя, не входи туда. Это совсем ни к чему.
Моретти развернулся всем корпусом и вгляделся в своего друга. Его лицо стало мертвенно-бледным.
- Как это случилось? Что все-таки, черт возьми, произошло?
Перкинс, шатаясь, сделал несколько шагов в его направлении. Моретти не мог отделаться от ощущения, что этот человек окончательно сломлен. А между тем кто-кто, а он-то уж знал удивительную силу характера и железную волю Перкинса.
Оба они были учеными, но Перкинс слыл человеком особым, подлинным джентльменом и умел владеть собой при любых обстоятельствах. Одному только богу было известно, чего это ему стоило в тех жалких жизненных условиях, в которые все они были поставлены Сообществом.
Только вот на этот раз...
- Я погубил Мэри... Убил ее... Ты хоть понимаешь, что я наделал?
- Майкл, умоляю тебя, успокойся. Расскажи мне все, если хочешь, чтобы я тебе помог.
Перкинс мотнул головой и протяжно вздохнул.
- Да, ты, конечно, прав. Помнишь о моей сыворотке против лейкемической проказы? Точнее сказать, я полагал, что сумел её синтезировать... Ведь все опыты, поставленные на самых разнообразных животных, дали положительный результат и...
Он указал на стенной шкафчик, висевший рядом с его письменным столом.
- Впрочем, я вел журнал, куда ежедневно заносил результаты экспериментов, так что можешь сам во всем убедиться. Мэри мне помогала в этом, она разделяла мою уверенность в успехе. Мы оба были уверены, что если испробовать сыворотку на человеке, то все пройдет преотлично. И нам хотелось иметь такое доказательство, прежде чем официально представить лекарство на рассмотрение Ассамблеи.
Он на секунду замолк, но Роберто Моретти уже понял, что за драма здесь разыгралась.
Я так понимаю, что опыт ты поставил на Мэри?
Именно. Сегодня утром.
Майкл!..
- Мэри не пожелала, чтобы я провел его на себе. Она настаивала, чтобы это была она. О! Роберто, разумеется, я не должен был соглашаться с ней. Хуже того: я не сделал ровным счетом ничего, чтобы отговорить Мэри от этой безумной идеи. Я согласился с её самопожертвованием, как я сделал бы это в отношении любого другого человека. В тот момент ничего более важного, чем успех эксперимента, для меня не существовало. Я совершенно забыл, что для меня представляет в жизни Мэри. Я думал и действовал только как ученый, исследователь, как какой-то бесчувственный монстр, жадный до успеха.
Она страдала?
- Нет, не думаю. Лишь печаль и бесконечная мука стояли в её глазах. И она страдала за меня. Паралич наступил почти мгновенно...
Он провел вспотевшей рукой перед глазами, словно пытаясь отогнать от себя это непрестанно маячившее перед его взором видение. Моретти приблизился к нему.
- Майкл, надо что-то делать. Речь идет о несчастном случае, и, боже мой, никто из нас от подобного не застрахован. Это могло случиться с кем угодно. Не следует казнить и винить себя. Уверен, что будь у тебя хоть малейшее сомнение в эффективности сыворотки, ты ни за что на свете не пошел бы на этот шаг. Это, и только это, ты должен сейчас принимать в расчет.