Далее он служил во 2-м кавалерийском полку, а позже — в 11-м и 27-м танковых полках (6-я танковая дивизия) на всех фронтах, кроме Североафриканского; несколько раз был ранен (по официальным данным, восемь раз). В итоге Хассель дослужился до чина лейтенанта и был награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса. Он сдался советским войскам в Берлине в 1945 г. и провел несколько последующих лет в различных лагерях для военнопленных. Свой первый роман «Легион обреченных» он начал писать, когда вышел на свободу (1949). Поначалу Хассель планировал вступить в Иностранный легион, но тогда же встретил свою будущую жену, Дорте Йенсен. Оформив брак в 1951 г., Хассель пошел работать на одно из датских автостроительных предприятий, но жена убедила его начать писательскую карьеру. Роман «Легион обреченных» вышел в свет в 1953 г., а годом раньше в семье Хасселей родился сын Микаэль (Майкл).
В 1957 г. Хасселя одолели приступы жестокой болезни, полученной им на фронтах Второй мировой, в результате чего он был парализован на протяжении почти двух лет. После выздоровления он продолжил писать. В 1964 г. Свен перебрался в Барселону, где живет и по сей день. Всего он опубликовал 14 романов, которые были переведены на 21 язык и изданы общим тиражом более 50 млн экземпляров. В 1987 г. по одному из его романов «Колеса ужаса» в США был снят фильм «Бригада неудачников» (The Misfit Brigade).
В своих книгах автор описывает войну от первого лица. Действующие лица его произведения — солдаты 27-го (штрафного) танкового полка, ранее судимые уголовным и военно-полевым судом, а также «политически нежелательные». Они воевали на советско-германском фронте в разных местах — от Москвы до Львова, с 1941 до 1944 года. Повествование построено на исторических фактах с описанием реальных людей и, как говорит сам Хассель, «воплощением законного права автора использовать свободный полет фантазий».
Значительная часть настоящего романа посвящена событиям, которые происходили по другую сторону советско-германского фронта, в Германии, — в концентрационном лагере для инакомыслящих, в штрафном полку осужденных. Книга «Легион обреченных» написана «человеком с той стороны» с его особым укладом жизни, психологией и ходом рассуждения о войне, о жизни, о смерти. «Потребовалось пройти через то, что выпало на мою долю, чтобы я смог взяться за такое изнурительное дело, как работа мысли», — пишет он в «Легионе обреченных». Вот главный лейтмотив произведения. Все остальное — это фон, на котором происходит становление созревания антифашиста, антимилитариста Хасселя.
Он участвовал во многих сражениях и боях бок о бок с друзьями по несчастью, неся смерть, страдания и разрушения своим жертвам. Усилия немецкого солдата были неимоверны. Днем и ночью он смотрел в глаза смерти. Каждую секунду угрожало ему смертью оружие храбрейшего и решительного противника — русского (советского) солдата, отстаивавшего свою независимость, свободу и Отечество, свои справедливые цели.
Немецкие солдаты, павшие в боях, погибшие от холода и голода, равно как и оставшиеся в живых в советских лагерях для военнопленных, по утверждению геббельсовской пропаганды, не существовали; вообще они не играли самостоятельной роли. И в дальнейшем многие мемуаристы — бывшие генералы и офицеры вермахта — использовали в своих воспоминаниях аргумент об «аполитичности» армии. Куда же они зашли с этими домыслами? Солдат, офицер должен понимать, что в результате своего аполитичного поведения он бездумно становится разящим политическим инструментом. В результате слепого выполнения приказов армия объективно стала соучастницей преступного руководства. Гитлер и его окружение бессовестно воспользовались аполитичной позицией военных в ущерб немецкому народу.
Оценивая позицию руководства вермахта, С. Хассель пишет: «Особенно недоставало им — генералам — способности понять и оценить путь, по которому шагают в ногу. Им велели идти туда — они и пошли. Эта машина надвигалась на противника, обладавшего тем, что приносит победу: моральным превосходством».
Действительно, жертвы, принесенные каждым немецким солдатом, бесспорны. Но речь в книге идет не об этом, а о смысле этих жертв. Какой закон повелел этим людям прервать мирную, созидательную жизнь народов и наступать до Москвы, до Сталинграда и Кавказа, сметая все живое на своем пути? Какой закон требовал от них идти на смерть? И можем ли мы чтить их жертвы? «Прусская дисциплина и геббельсовская пропаганда об ужасных условиях в Советском Союзе держали нас мертвой хваткой», — оправдывается Хассель.