— Ездил я в Ташауз, Хиву, прощупал троих, чьи имена ты дал Джунаид-хану. Они на меня так вытаращились, будто я с луны свалился.
— А откуда же ты еще мог свалиться?! — Ходжак в сердцах отбросил в сторону берданку, сел на деревянную тахту, покрытую серой кошмой. — Ты отдаешь отчет своим поступкам? Ты думаешь, эти люди ходят по улице да кричат: «Эй, энкавэдэшники, берите нас, мы подпольщики!» Тогда у больного хан-ага хватило сил припомнить и повторить имена лишь трех человек, хотя я называл гораздо больше. Знаю, с кем ты встречался. Это не люди — кремень! Сказать, на кого ты вышел? — И он назвал имена тех троих, которые не пожелали беседовать с Хорозом, указали ему на дверь. — Мы же сменили пароли и явки, кое-кого убрали. С НКВД шутки плохи!
Бывший юзбаши и начальник охраны ханского двора в Хиве, он знал, что кто-то год с лишним назад от имени Эшши-хана появлялся в Хиве и Ташаузе, но его что-то вспугнуло, и тот скрылся за кордон. Видимо, настоящим хозяевам, Эшши-хана очень хотелось заполучить явки, имена членов «повстанческой организации», давно затаившейся на севере республики, которая на самом деле была делом рук туркменских чекистов, намеревавшихся выманить из Афганистана Джунаид-хана и других ярых врагов Советской власти. Эшши-хан, поверивший в существование антибольшевистского подполья, надеялся, что за такую новость любая разведка, будь то английская или немецкая, отвалит солидный куш, и он с благословения отца поспешил снарядить в Туркмению своего человека.
Но разве такое долго утаишь? Об интересе Эшши-хана прознал английский консул в Мешхеде, на которого работал Джапар Хороз. О том стало известно и Мадеру, который, помимо донесения Эшши-хана, ознакомился в партийной канцелярии с документами некоего Георга Штехелле, сподвижника Гитлера и Рёма, побывавшего в Туркмении в самом начале тридцатых годов. Уже тогда фашистские главари, еще не пришедшие к власти, мечтали о «пятой колонне», с помощью которой намеревались со временем установить свое господство и в Среднеазиатском регионе. Рём направил Штехелле в Среднюю Азию, где после первой мировой войны осталось жить немало попавших в плен немцев, среди которых были и агенты, поддерживавшие связь с германским посольством в Москве.
Штехелле, перешедший границу в районе туркменского Серахса, сразу попал в поле зрения советской контрразведки, и где бы ни побывал — а ездил он в Ташкент, Душанбе, — его повсюду сопровождал чекист Розенфельд, сумевший войти к нему в доверие. Туркменским чекистам удалось выявить связи, явки, имена германских шпионов, а в Ашхабаде даже создать «антибольшевистское подполье», куда наряду с бывшими немецкими военнопленными — коммунистами и антифашистами вошли и представители туркменской интеллигенции. Нацистскому шпиону была предоставлена возможность отправить донесение в Берлин, а через месяц, когда Штехелле переходил границу, он попал в бушующий селевой поток и погиб. Это собственными глазами видел иранский пограничный комиссар. Буйная мутная волна унесла труп немца на советскую сторону.
Докладная Штехелле потом очень пригодилась Вилли Мадеру. Особенно ценным ему показался небольшой список антибольшевистского подполья Туркмении, приложенный к докладной утопленника, не дожившего до прихода нацистов к власти...
Хороз, теперь нетерпеливо переминавшийся на ногах, хотя и ссылался на Эшши-хана, но границу перешел с ведома Мадера, который решил воспользоваться случаем и перевербовать этого старого пройдоху для выполнения разового задания. Однако германский резидент, не доверявший Хорозу, которого при удобном случае мог подставить под удар, чтобы ввести в заблуждение чекистов, поручил ему лишь сообщить о положении на советской границе и ждать его, Мадера, сигнала. И вот агент-двойник, по сути посланный на задание англичанами, сам вышел на Ходжака и пытался выведать у него новости об антибольшевистском подполье.
— Открой дверь! — Ходжак включил свет. — Закрытая больше внимания привлечет. Не бойся, склад на отшибе...
— Все-таки почему ты в Ашхабаде? — Хороз, опиравшийся о дверной косяк, пнул ногою дверь. — Уж не с чекистами ли спутался?..
Поднявшись с места, Ходжак поставил на электрическую плитку медный чайник. Иных вопросов от Хороза и не ожидал: сын крупного феодала, его детство и юность прошли на шумном мервском базаре за торговлей луком, дынями, чесноком, а случалось и мясом ворованных овец, верблюдов. И Ходжак знал, как унять этого продажного человека.
— Что ты закудахтал, спутался да спутался. Заплатят чекисты, и тебя запродам! Да боюсь, что за такого и ломаного гроша не дадут. Аль на свой аршин меряешь?