Когда я въехал под кроны первых деревьев, то, кажется, понял, что чувствовали рыцари из книг, вступая в темную пещеру логова дракона. Дневной свет сразу померк, потускнел, в лицо дохнул сырой тяжелый воздух, густонасыщенный всевозможными запахами. В уши ворвались множество звуков, словно я пересек невидимую черту, треск веток, из-под копыт моей лошади, шорохи, несущиеся со всех сторон, шелест листвы, и еще боги знают что. Только теперь я понял, почему охотники, привозившие на продажу свою добычу, так надменно относились к нам, живущим за городскими стенами. Впервые в жизни я выбрался за эти самые стены, и понял, что еще ничего не знаю об этом мире. Мне раньше казалось, что попутешествовав по страницам книг, я узнал о мире все. Как же я ошибался, наверное, так себя чувствует улитка, в первый раз выглянувшая из своего убежища.
Меня в очередной раз стал сковывать страх, за каждым кустом казалось, поджидал дикий и опасный зверь, только и мечтающий как бы полакомиться человечиной. В густых кронах то и дело мерещились разбойники с луками, поджидающие одинокого путника, дабы свершить свое преступное дело. Быть в постоянном напряжении оказало не так увлекательно, как это представлялось, читая очередные приключения какого-нибудь героя.
Постепенно я стал привыкать к окружающему меня разнообразию. До этого я постоянно оглядывался в ожидании погони, которой все не было, теперь же новые впечатления вытеснили эту мысль из головы. Поднял голову, проснувшийся голод. Недолго думая, а точнее вообще не думая, я полез в сумку и добыл оттуда кусок свежего, жареного мяса и хлеба, положив между ними ломтик, заранее нарезанного, сыра я принялся с аппетитом поглощать бутерброд.
О том, какой я идиот, ко мне пришло откровение в тот момент, когда я захотел пить… Я взял многое, о многом вспомнил в последний момент, но о самом главном я не подумал… Я не подумал о воде.
В очередной раз, мне вспомнилось о том, как все легко и просто описывалось в книгах — «…собравшись, они отправились в дорогу…», у меня возник один закономерный вопрос: хоть один из тех авторов, кто писал подобные романы, сам хотя бы раз собирался в путешествие, которое длилось более трех часов? Нечто в глубине моего разума подсказывало мне — нет.
К вечеру я достаточно сильно натер свое седалище, да и жажда, несмотря на влажный воздух и прохладу, доставала меня все сильнее. Вязкая слюна, наполняющая мой рот, не желала глотаться, и потому я занялся поисками места для ночлега. Побродив по приглянувшейся мне полянке, я нашел её вполне приемлемой и стал готовить стоянку.
Расседлав кобылу и привязав, недоуздок к дереву, я столкнулся с новой проблемой. У меня нет ничего для сна на природе, нет ни одеяла, ни подстилки. Скрипя зубами и ругая свою глупость, мне пришлось резать ветки и пытаться из них и листьев смастерить себе нечто вроде ложа. Это я тоже почерпнул из книг, там говорилось о том, что спать на такой подстилке весьма комфортно, а в чем-то даже приятно. Однако учитывая тот опыт, что я уже получил, сверяя книжные описания и реалии, меня одолевали сильные сомнения в достоверности сих сведений. Но другого варианта у меня все равно не было.
Костер разводить я не стал, все же было довольно тепло. Задав овса для лошади в торбу, я мучимый жаждой лег спать. Забегая вперед, могу сказать одно — сон, это слишком громко сказано.
Для начала, я, проснувшись среди ночи, понял, что замерз и к тому же искусан всякой жужжащей пакостью без меры. Все попытки снова заснуть, разбились об непрерывный зуд тела в местах укусов, а их было предостаточно. Однако, будто этого мало, вокруг по кустам раздавались подозрительные шорохи, шипение, тихое рычание и прочие, весьма нервирующие нормального человека звуки. Последней каплей стало то, что когда под утро стих этот лесной гам, меня стал раздражать тихий, едва слышный, мерный звук. Я вертелся с боку на бок, но словно мир ополчился на меня, жажда буквально сводила меня с ума. Не выдержав этой пытки, я вскочил и кинулся к источнику раздражающего меня звука…