— Я не знал. Честное слово, ничего не знал!
— Я тебе верю. Только ведь о н не поверит, ни тебе, ни мне. Он, должно быть, думает, что мы сговорились с ней. Или как-нибудь избавились от девушки, чтобы заполучить деньги. Разве ты сам не понимаешь?
— Мама… — он закрыл глаза, не мог смотреть на нее. — Что ты хочешь сделать?
— Я хочу одеться. Нам надо подготовиться к приходу гостя, так ведь? Я соберу свои вещи и буду в ванной. Возвращайся и скажи этому мистеру Арбогасту, чтобы приходил.
— Нет, я не могу. Я не приведу его сюда, если ты собираешься…
И он Действительно не мог, не мог теперь даже шевельнуться. Он хотел бы отключиться, но ведь и это не поможет, не остановит того, что должно произойти.
Еще несколько минут, и мистер Арбогаст устанет ждать. Он сам поднимется к дому, потом постучит в дверь, распахнет ее и войдет. И как только он ступит внутрь…
— Мама, ну, пожалуйста, послушай, что я скажу!
Но она не слышала. Она была в ванной, одевалась, наводила красоту, готовилась к приходу гостя. Готовилась.
И вот неожиданно дверь распахнулась, она плавной походкой словно выплыла наружу. На ней было нарядное платье с оборками. Лицо покрыто свежим слоем пудры и румян; она была красивая, как картина. Улыбаясь, Мама зашагала вниз по лестнице. Она успела пройти половину пути, когда раздался стук.
Все это взаправду происходит, мистер Арбогаст уже здесь. Норман хотел крикнуть ему, предупредить, но что-то словно застряло в горле. Он мог только слушать. Бодрый голос Мамы: «Сейчас иду! Сейчас иду! Секундочку!»
Все действительно произошло за несколько секунд.
Мама открыла дверь, и мистер Арбогаст зашел внутрь. Взглянул на нее и открыл рот, готовясь что-то произнести. В эту секунду он поднял голову; вот чего ждала Мама. Она взмахнула рукой, и что-то яркое, блестящее, сверкая, мелькнуло в воздухе: раз-два, раз-два.-.
Глазам было больно смотреть, Норман не хотел смотреть. Зачем, он и так уже знал, что случилось.
Мама нашла его бритву…
10
Норман улыбнулся пожилому мужчине и произнес;
— Вот ваш ключ. Десять долларов за номер на двоих, пожалуйста.
Его супруга щелкнула замком сумочки.
— Деньги у меня, Гомер. — Она положила банкноту на стойку, кивнув Норману. Потом ее голова резко выпрямилась, глаза сощурясь, стали разглядывать его. — Что с вами, вам нехорошо?
— Я… просто немного устал, наверное. Ничего, пройдет. Я уже закрываюсь.
— Так рано? Я думала, мотели работают круглосуточно. Особенно по субботам.
— У нас сейчас не очень-то много посетителей. Кроме того, сейчас почти десять.
Почти десять. Без малого четыре часа. О, Господи!
— Понятно. Что ж, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Они уходили, теперь можно отойти от стойки, можно выключить вывеску и запереть контору. Но сначала он выпьет, хорошенько выпьет, потому что нуждается в этом. И неважно, будет он пьяным или нет. Сейчас все неважно, все это осталось позади. Осталось позади, а может быть, только начинается.
Норман уже порядочно выпил. В первый раз он сделал это, когда вернулся в мотель, около шести, а потом принимал свою порцию каждый час. Если бы не спиртное, он бы просто не выдержал, не смог бы стоять здесь, зная, что спрятано в доме под ковром в холле. Да, он оставил там все как было, не пытаясь ничего трогать, просто поднял ковер по краям и накрыл это. Довольно много крови натекло, но она не просочится сквозь ткань. Тогда он больше ничего не мог сделать. Потому что был день.
Теперь, конечно, придется идти туда. Он строго-настрого запретил Маме что-нибудь трогать и знал, что она подчинится. Странно, как она вернулась в свое прежнее состояние апатии. Тогда казалось, что Маму ничто не остановит, — маниакальная стадия, так это, кажется, называется, — но как только все было кончено, она просто завяла, и дальше пришлось ему взяться за дело. Он велел ей вернуться в свою комнату и больше не показываться возле окна, лечь и лежать, пока он не вернется. И еще он запер дверь.
Теперь придется ее отпереть.
Норман закрыл контору и вышел из мотеля. Неподалеку стоял «бьюик», «бьюик» мистера Арбогаста, так и стоял с тех пор, как детектив остановил здесь машину.
Вот замечательно, если бы можно было просто сесть за руль и уехать! Умчаться подальше отсюда, оставить все позади и больше никогда не возвращаться, никогда! Подальше от мотеля, и от Мамы, подальше от того, что лежит под ковром в холле!
На мгновение это желание, словно волна, захлестнуло его, но лишь на мгновение. Потом все улеглось, и Норман пожал плечами. Ничего не выйдет, уже это он знал точно. Никогда ему не умчаться так далеко, чтобы быть в безопасности. И потом, его ждет это, завернутое в ковер. Ждет его…