Я хотел возразить, но понял, что у меня нет слов. В глубине души я знал, что он прав. Я не был готов. Внутри меня была пустота, которая не позволяла мне сосредоточиться, и в бою это могло стоить жизни.
— Камино — это временная мера, — продолжал Вольф. — Тебе нужно снова найти себя, восстановить силы. Ты не единственный, кого я отправляю туда. Камень тоже там. Он пережил свои потери, но смог преодолеть их, помогая другим.
Я кивнул, понимая, что у меня нет выбора. Это был приказ, и я должен был его исполнить. Вольф не стал бы тратить время на объяснения, если бы не считал это важным.
— Кроме того, — добавил Вольф, в его голосе появились нотки тепла, которых я раньше никогда не замечал. — Тебе нужно имя. Ты больше не просто солдат с номером. Если ты будешь инструктором, тебе нужно имя, которое будет отражать твою суть. И я думаю, что "Сумрак" подойдет тебе лучше всего.
— Сумрак, — повторил я, осознавая, что это имя станет моим новым обличьем, новой ролью, которую я должен принять.
Вольф кивнул, удовлетворенно заметив, как я принял его слова.
— Ты отправляешься на Камино завтра, — сказал он, поднимаясь. — Собери свои вещи. Тебе понадобится все твое терпение и силы, чтобы справиться с этим заданием. Ты сможешь. Мы все верим в тебя.
Я не ответил. Слова Вольфа эхом отозвались в моей голове, и я осознал, что он прав. Возможно, этот временный перерыв поможет мне справиться с тем, что внутри меня. А когда придет время, я вернусь в бой, готовый к новым испытаниям.
Камино встретило меня прохладным дождем и холодными, бесконечно серыми просторами. Этот мир всегда казался мне каким-то нереальным, словно он существовал на грани между реальностью и сном. Здесь не было солнца, не было тепла — только вечный дождь и вода, омывающая металлические поверхности.
Мои шаги эхом раздавались по коридорам, когда я шел в направлении тренировочных залов. Я не знал, что именно ожидать, но знал, что это место всегда отличалось особой атмосферой — строгой, почти бездушной, как и само существование клона.
Кадеты, которых мне предстояло тренировать, были молоды и полны надежд. Они смотрели на меня с ожиданием и страхом, словно я был кем-то важным, кем-то, кто должен был показать им путь в этот жестокий мир. Я видел в их глазах отражение того, кем я был когда-то — жаждущим доказать свою ценность, готовым на все ради победы.
Первые несколько дней были сложными. Я все еще боролся с собственными демонами, пытаясь не дать прошлому затуманить мой разум. Но кадеты требовали внимания, и я нашел утешение в том, что смог полностью погрузиться в их обучение.
Я учил их тому, что сам усвоил за годы боев. Каждое движение, каждая тактика, каждый урок был пропитан опытом, который я накопил в битвах. Я не щадил их, заставлял выкладываться на полную, потому что знал, что на поле боя не будет места слабости. Они должны были быть сильными, решительными, готовыми к любым испытаниям.
Со временем я начал видеть прогресс. Кадеты становились более дисциплинированными, более уверенными в своих силах. Они перенимали мои навыки, и в их глазах появлялась решимость, которой я когда-то гордился.
После одной из интенсивных тренировок, когда солнце Камино уже опустилось за горизонт, ко мне подошел один из кадетов. Его дыхание было тяжелым, а броня — покрыта потом.
— Сэр, — начал он, остановившись передо мной. Его голос слегка дрожал, как будто он собирался сказать что-то важное.
Я посмотрел на его номер на броне — CT-1123. На вид ему было не больше шестнадцати стандартных лет, но взгляд, несмотря на юность, был серьезным и сосредоточенным.
— Что случилось, CT-1123? — спросил я, вытирая пот с лица. Моя одежда тоже была влажной после долгих часов тренировок.
— Я хотел спросить вас... — Он замолчал на мгновение, словно собираясь с мыслями. — Вы всегда были таким? Таким... жестким?
Вопрос прозвучал неожиданно, но я не удивился. Эти парни видели во мне не просто инструктора, а солдата, прошедшего через множество сражений. Я знал, что в их глазах я выгляжу как некая загадка — переживший ужасные потери, но все еще стоящий на ногах.