Николай все это время держал меня за руку, а теперь начал мягко поглаживать большим пальцем чувствительную кожу на запястье. В груди вспыхнул какой-то незнакомый огонек. И дыхание ускорилось. Николай глаз с меня не сводил, и наверняка все заметил. Глаза у него улыбнулись. Но спросил он серьезно, — Ну и как тебе серый цвет? Понравился?
— Не уверенна…, - неуверенно пробормотала я. Сначала хотела сказать абсолютное нет, но Николай продолжал меня гладить, и огонек в душе разрастался и требовал чего-то большего. В первый раз со мной такое.
Наш разговор и ласковые поглаживания прервала подошедшая с заказом официантка.
Дальше разговор принял шутливый и легкий характер. Я рассказала про Толстого, потом поведала о кое каких выходках Лапы. Николай смеялся. А я хоть и старалась не пялиться на него, но этого очень хотелось. Мне нравилось смотреть, как уверенно он берет сильными пальцами кусок пирога, как стряхивает крошки. Как он смеется. Смеются губы, глаза, морщинки возле глаз. Нравится, как меняется его взгляд, касаясь меня. Становится ласковым и очень добрым. Оказывается, мне все нравится в нем. Так бы и смотрела на него не отрываясь. И мне вдруг подумалось, если я соглашусь на серьезные отношения с ним, я буду иметь право «пялиться» на него хоть постоянно, и смогу подойти и уткнуться носом ему в сгиб шеи, вдыхая горьковатую свежесть его запаха, и пощупать его везде тоже буду иметь право. Ну как везде… плечи хочу потрогать и прижаться к ним. Очень по-мужски красивые у него плечи. Широкие, сильные. И грудь мощная. Засунуть бы руки под его джемпер. Коснуться пальцами голой кожи.
Меня прямо в жар бросило и от самих моих желаний, и от чувств, которые и провоцировали эти желания, и от осознания, что мне очень нравится этот мужчина. И как только я это поняла, все стало «вокруг голубым и зеленым», как поется в какой то старой песенке. Все стало легко и просто. Я войду в эти отношения, как входят под водопад. Пусть они обрушаться на меня все мощью. А станут они серьезными, или станут легкими, это, наверное, и неважно.
Просидели мы в кафе недолго. Вышли на улицу. Я с удовольствием вдохнула свежий, холодный воздух. Подмораживало все сильнее. В Арнакии никогда не было морозов. Но мне пока очень нравился легкий морозец. Холод бодрит, под ногами скользит и все это дает мне право, не смущаясь, вцепиться в локоть моего, не побоюсь этого слова, мужчины. И Николай так крепко прижимает меня к себе, как будто откликается на мое желание. Или он и сам хочет того же…
В этот раз Николай, усадив меня на заднее сидение, сел рядом. Машина тронулась. И я сразу же угодила в крепкие объятия. Я повернула голову, чтобы посмотреть на выражение его лица, но не успела ничего увидеть. Николай наклонился, и его губы накрыли мои. Я от неожиданности еще шире распахнула глаза. Его лицо изменилось. Глаза закрыты, все черты как будто напряглись в ожидании чего то. Рассматривала я его мгновение. И тут меня саму с головой накрыли необыкновенной силы чувства, глаза закрылись сами собой, дыхание сбилось. Я первый раз целовалась с мужчиной. С мужчиной, который мне очень нравился. И тот поток ощущений, который подхватил меня, был необыкновенно сильным. Наслаждение. Это главное чувство, которое полностью захватило меня. Я перестала ощущать окружающий мир. Только губы на губах, только ласкающие движения языка, только горячие руки. Я потерялась во времени и пространстве. И не заметила, как Николай потихоньку расстегнул мою куртку, почувствовала только, когда его рука скользнула под джемпер, коснувшись голого тела, и продвигаясь вверх, накрыла грудь. Я оказалась погребена под этими ощущениями. Он целовал меня все увереннее, ласка перешла в страсть. Я это поняла и мне это нравилось. Рука ощупывала и оглаживала груди, пальцы прихватывали безумно чувствительные соски. Но когда Николай прекратил поцелуй и, наклонившись еще ниже, решительно задрал джемпер и прихватил губами сосок сквозь тонкое кружево бюстгальтера, я неожиданно для себя застонала. И от этого звука, который воспринимался как нечто не мое, пришла в себя. Перед глазами встали фантомы принца Калина и их стоны под звон цепей и шлепки тел. Я рванула из рук Николая, но он меня не отпустил. Прижал к себе, взволнованно дыша в макушку. Я перестала вырываться, и он сам отпустил меня, легко коснулся губами губ и стал приводить в порядок мою одежду. Я вспомнила про водителя. Фу, какой стыд! Подняла глаза. Между передними и задними сидениями оказалась поднята матовая перегородка. Николай, видимо, поймал мой заполошный взгляд, и правильно его понял.
— Не волнуйся, Виктор не видит, — шепнул мне на ухо.
Он опять наклонился, я завороженно уставилась на его губы. Они приоткрывались, приближаясь к моим губам. И вот мы опять целуемся, и у меня опять нет сил выбраться из этих поцелуев. Николай прервал их сам. И теперь смотрел на меня. В глазах ласковое чувство и морщинка между бровей разгладилась.