Если и дошло, то ничуть не смутило.
— Сюрприз. Ты что? Не любишь сюрпризы?
— Не знаю. Это надо обдумать. Вдруг ты сюрпризом устроишь мне свадебное путешествие на дно Мариинской впадины, или, наоборот, на вершину Эвереста.
Николай радостно хохотнул, опять поцеловал меня.
— Ты же моя Джейн Эйр. Она тоже не любила сюрпризы. А я твой мистер Рочестер. Мрачный и влюбленный.
— Подожди о мистере. Я еще не читала эту книгу и не понимаю тебя. Ответь мне, какой сюрприз ты приготовил.
Николай широко улыбнулся довольной и нахальной улыбкой. И промолчал.
— Ты не скажешь?
— Нет. Какой же это будет сюрприз, если я заранее все расскажу. Только намекну, что он связан со свадебным путешествием.
— Я хочу сама выбрать.
— Нет. Ты доверишься мне, закроешь глаза и шагнешь в мои объятия. А я все решу и все организую.
— Ну, хотя бы намекни в какой город мы едем.
— Нет.
— Страну.
— Нет.
— Континент.
Николай, смеясь, чмокнул меня в макушку.
— Ну, точно. Ты утопишь нас в Мариинской впадине.
Николай засмеялся еще веселее и все-таки ничего не сказал.
— Правда, ничего не скажешь? А если я буду пытать тебя поцелуями?
— Это будет очень тяжело, но я выдержу.
Пришлось смириться с тем, что я ничего не узнаю. Пока мы ехали по пробкам к дому, я гадала, куда же он меня повезет. Но быстро поняла, что это бесполезно. Земля такая большая! Кстати, а не все ли равно! Я же нигде не была. Мне везде будет интересно. Хоть Париж, хоть Владивосток, хоть Старый Свет, хоть Новый, хоть Антарктида, в конце концов. А что? Днем буду любоваться на пингвинов, касаток и на громады ледяных айсбергов. А ночью согреваться в горячих объятиях Николая.
Но я ему ничего не сказала о своих мыслях. Захотелось созорничать. И поэтому, когда он наклонился поцеловать, я попыталась отвернуться. Как бы ни так! Коля поймал меня за подбородок и нежно развернул к себе. Тревожно вгляделся в лицо и увидел мою ехидную улыбку. Все понял, засмеялся и чмокнул в нос, в губы. А следующий поцелуй был уже совсем не шутливый.
Я прижалась к нему. Он улыбался довольной улыбкой наглого собственника. И мне, вот странность, это очень нравилось. Время от времени он наклонялся и зарывался носом мне в волосы на макушке, тихо целовал. Его рука в эти моменты прижимала меня к нему еще теснее. Ткань куртки тихо шелестела. И у меня на душе становилось тихо и счастливо. И даже «сюрприз» перестал дразнить мое любопытство.
— Настя, я тебя так люблю, что дыхание перехватывает. И очень боюсь, что что-то случиться, и ты сбежишь от меня.
Неожиданное признание горячим шёпотом коснулось моего уха. Твердые губы прижались к виску.
Я очень удивилась.
— Коля, я тоже люблю тебя. Я же не сумасшедшая сбегать от любимого?
— Еще раз скажи.
— Люблю. Мне кажется, я влюбилась в тебя с первого взгляда. Ты спрашивал о чем то, а я смотрела на тебя, такого красивого, серьезного, уверенного и мне хотелось стать красивее, наряднее, веселее. Чтобы понравится тебе.
Николай молча прижал меня к себе еще теснее.
Придя домой, я пообщалась с Котовым и компанией. Ваня играл в своей комнате с собаками. Алексей ушел в кино с друзьями. Так что нам никто не мешал. Рассказала, что выхожу замуж, и мы всей семьей собираемся переехать за город. И тут случилось что-то непонятное. Серый молча исчез. Ни поздравлений, ни, наоборот, каких-нибудь ворчливых увещеваний, что рано, скоро, что надо лучше узнать друг друга. Исчез, как будто его и не было. Я удивленно спросила у Котова с Ионычем, — Что не так? Серый обиделся, что я замуж выхожу?
Домовые затихли, погрустнели. Я молча ждала объяснений. Котов вздохнул, и не глядя не меня сказал, — Бросаешь нас. Оно как бы ты ничего и не должна нам. Наоборот, мы тебе должны. Но все равно печально очень. А у Серого еще и как люди говорят посттравматический синдром. Он ведь в одной семье почти 500 лет прожил. Сначала в деревне, потом в городе. Семья была дружная, друг за друга горой. И радость была, и горе. Как без этого. Но куда бы они не переезжали, всегда Серого с собой звали. А он и рад был. Очень он свою семью любил. Поколения сменялись, но душа семьи одна оставалась. А вот несколько лет назад что-то случилось. Как то все порушилось. Хозяин на заработки уехал и пропал. Жена его билась одна с двумя детьми. Работала на двух работах. Времена еще в стране страшные были. Серый старался как мог, чтоб семью поддержать. Однажды хозяйка пришла усталая, дети малые. Она кастрюлю на плиту поставила, газ включила, а конфорка не загорелась. А она не заметила, прилегла отдохнуть и уснула крепко. Зима была, окна все закрытые. Быть бы беде, если бы не наш Серый. Он последнюю магию на громкий хлопок извел, сам чуть не помер, но хозяйку разбудил. Газа уже было — в кухню не войти. А хозяйка со сна еще чуть на автоподжиг не нажала. Весь дом бы на воздух взлетел. Наш Серый ее удержал. Спас еще раз. А потом дети выросли и, оказалось, что сын с четырнадцать лет наркоманит. Из дома вещи выносил, а в двадцать три года умер от передоза. Хозяйка в это время не то чтоб старая была, но очень больная. А из-за сына как убивалась! Все пыталась его из наркомании вытащить. А как сын умер, так и она окончательно слегла. Заговариваться стала. А дочь ее в богадельню сдала, квартиру продала и умотала в неизвестном направлении. Про Серого никто и не вспомнил ни разу. Он тогда с новыми жильцами не остался. Ушел в подвал и с тех пор там и живет. А теперь и ты нас бросишь. А он хоть и ворчит постоянно, а видим мы, полюбил тебя. Он ведь заботливый очень. Ему обязательно семья нужна.