Вероятно, читателю, если только он не с Кавказа, будет несколько сложнее с Бубой Икринским, имя которого носил, конечно, не Сонарпис, как можно было бы предположить из не совсем уклюжего названия, а лишь дом отдыха, так знайте же: то был народный герой, сражавшийся с царизмом и сложивший в этой борьбе свою буйную голову, некогда оцененную в три тысячи рублей — тех, прежних. Дом отдыха получил свое гордое имя в порядке «кавказизации», смычки с народами Кавказа.
Сейчас изображение головы героя-горца, украшавшее парадный вход, пугало непривычных людей свирепо вытаращенными глазами и огромными усами, а по соседству с кабинетом директора находилась мемориальная комната, где среди прочих реликвий, на самом почетном месте, под стеклом, лежала заскорузлая веревка, на которой труп застреленного Бубы провисел целый месяц в устрашение местным жителям.
Но жуткая мемориальная комната была всего лишь дальним чуланом в замке Синей Бороды, не заглядывай туда, и не попадешь из светлой сказки в темную, а сонарписовский дом творчества вне всякого сомнения был чертогом сказочным, и всякого постороннего человека, попавшего в эти стены по каким-нибудь обстоятельствам, немедленно начинали терзать черная зависть и горькое сожаление, что он не обладает литературным талантом и даже не попадает в разряд подающих надежды, дабы получить проживание и стол хотя бы по четвертой категории, тоже очень, очень недурной.
Однако нам еще представится случай заглянуть в светелки чудесного дворца и облизнуться на подаваемые в тамошней столовой брашна, а сейчас пора вернуться к окошку регистратуры, где уже заканчивалась кропотливая и дотошная процедура постановки гостьи на проживание и питание.
— Вот вам ключ от комнаты, пропуск на территорию, курортная книжка и талоны в столовую, Рита Карловна, — сказала златокудрая и величественная, как статс-дама, регистраторша, торжественно вручая новой жилице затейливый, почти камергерский ключ и маленькую книжечку с отрывными квиточками.
Вот, стало быть, как звали нашу героиню: Рита Карловна, и относилась она к разряду талантливых литераторов либо же, что тоже допускалось правилами проживания, являлась членом семьи талантливого литератора.
Рита Карловна, однако, обращенных к ней слов не услышала. Она стояла, отвернувшись от окошка и смотрела в одну точку, причем в глазах ее снова загорелось то самое зловещее сияние, о котором было упомянуто в самом начале и которое потом на время погасло.
Если бы кто-нибудь проследил за направлением этого взгляда, то увидел бы, что он устремлен на доску культурных объявлений, где на самом видном месте висела афиша, написанная частично большими, а частично и очень большими буквами:
СЕГОДНЯ в 15.00
в Дубовой гостиной ДК
Зав. атпропотделом СНП
тов. С.С. БЕЗБОЖНЫЙ
выступит с лекцией
«ЧИСТКА НЕЧИСТОГО»
Вход по курортным книжкам
— Скажите, — спросила Рита Карловна, вновь наклонившись к окошку. — А приехал ли уже товарищ Шустер?
— Ожидаем завтра, — был ответ, который почему-то привел спросившую в волнение.
Она на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, огонь в них горел еще неистовей, но склонившаяся над учетной книгой регистраторша этого, слава богу, не заметила.
Получив инструкцию касательно местонахождения комнаты 3-13 (налево в коридор мимо буфета и на лифте на третий этаж), Рита Карловна отправилась указанным маршрутом.
Над буфетом висели красный плакат и черная табличка. На плакате было написано: «Это важное производство — души людей. И вы — инженеры человеческих душ. Вот почему выпьем за писателей!». На табличке: «Продажа горячительных напитков с 11.00». Было без четверти, и перед стеклянной дверью уже стояли, оживленно беседуя, писатели, готовящиеся исполнить бодрое наставление.
Доносились обрывки разговоров, смысл которых был непонятен простому смертному:
— А я вам говорю, двойные потиражные.
— И всё, залитовали раба божьего!
— Ничего, и на дачсектор управу сыщем!
Что ж, еще Гомером сказано: «Речи богов, что звучат на вершине Олимпа, разум земной ухватить, сколь ни тщится, не может».
Кинув на литераторов взгляд, каким ученый смотрит через микроскоп на жизнь, кишащую в капле воды, Рита Карловна прошла к лифту и две минуты спустя оказалась в маленьком номере, неживописно выходящем единственным своим окном на стену ДК, дома культуры — третья категория есть третья категория, ну а впрочем комната была очень недурна и всё необходимое в ней имелось: и персональный умывальник, и платяной шкаф, и письменный стол, и прикроватная тумбочка.