— Тео, — тоненько стонет Лесенька и доверчиво разводит ножки.
Ну все!
Мой мир посыпался.
Сдаюсь!
Приникаю к нижним губкам и дарю лапоньке первый поцелуй. Очень нежный. Невообразимо сладкий.
— Вот видишь, — радуется неугомонный зверь, — это лучшее место для метки. Никому не покажем. Сами будем любоваться.
— Ааа… — извивается в загребущих лапах вкусненькая добыча. — Ах!
Кайф!
Чистейший!
Умопомрачительный!
Крышесносный!
Ласкаю невесту языком и с упоением наблюдаю, как на лобке выжигается клеймо истинной пары, окрашиваясь в цвета рода. Такое же появляется на моей груди.
— О да! — сердце заходится от счастья.
И тут меня накрывает.
Буквально пришибает феерией чувств, испытываемых суженой.
Втягиваю ноздрями аромат ее возбуждения. Опускаю голову и принимаюсь целовать. Посасывать. Вылизывать.
Страстно.
Самозабвенно.
Развратно.
— Да, детка, — нажимаю на заветную кнопочку и погружаюсь в нирвану, получая колоссальное удовольствие от бурной ответной реакции.
Довожу Лесю до исступления.
Раз.
Второй.
Третий.
Томные стоны кружат голову.
Хриплые крики вынуждают расстегнуть ширинку и сжать в руке ствол. Иначе просто загнусь. Сдохну от неудовлетворенности.
Безумно хочется излить жемчужную жидкость на свеженькое клеймо. Растереть. Высушить своим дыханием. Но я держусь. Креплюсь из последних сил.
Завтра женюсь и сразу унесу в постель.
Затискаю.
Заласкаю.
За…
Нас накрывает волной невообразимого удовольствия.
Мощного.
Искристого.
Взаимного.
Такого, что оба содрогаемся в экстазе и сразу же отключаемся.
Кажется, действие экспериментального зелья Бригитты закончилось.
Глава 37
Просыпаюсь через час. В раю.
А если точнее, то между раздвинутых ножек моей девочки.
Осторожно сползаю с кровати и накрываю Лесю одеялом.
— Отдыхай, родная, — шепчу с улыбкой и любуюсь на приоткрытый розовый ротик. — А эти сладкие губки я впервые поцелую на свадьбе. Хоть так постараюсь соблюсти традиции.
С неохотой отворачиваюсь и устремляюсь в гардеробную. Меня гложет смутное беспокойство. Чуйка вопит об опасности и недвусмысленно намекает на грядущий апокалипсис.
Едва успеваю нацепить брюки с рубашкой, срабатывают сигнальные маячки.
— Та-ак, — тяну недовольно и поднимаюсь на взлетную площадку. — Кому из Князевых сегодня не спится?
Выхожу на крышу и обалдеваю.
— Стефан? — вытаращиваюсь на приземляющегося окровавленного зверя. — Какими судьбами? Да еще в таком виде!
Но самое жуткое вижу, когда Тиронский разжимает лапу.
— Амур? — выдыхаю хрипло, таращась на мертвенно-бледного бессознательного друга, по груди которого расползается темно-красное пятно.
— Ранен отравленным клинком, — звучит страшный приговор. — Универсальное противоядие не подействовало.
Набираю в легкие побольше воздуха, готовясь к призыву главы рода, но гость качает головой.
— Мигель не смог помочь. Велел лететь к твоей невесте.
На последних словах золотой дракон закатывает глаза, заваливается на бок, вываливает язык и отключается.
— Эмм… Но она… Да чтоб вас!
Разворачиваюсь на пятках и мчусь в спальню, не представляя, как выходить из сложившейся ситуации.
— Лейсан! — выдыхаю на ухо крепко спящей девушке. — Просыпайся, любимая. Король Тирона с наследником Шарона пытаются сдохнуть на нашей крыше. Боюсь, без тебя их затея обречена на успех.
Запускаю руки под одеяло и оглаживаю голенькое тельце, стараясь вырвать прелестницу из объятий глубокого сна.
— Ммм?.. — сладко потягивается малышка.
Такая разморенная.
Удовлетворенная.
Расслабленная.
Желанная.
Ааа…
Как ее подпустить к двум холостым породистым мужикам?
Пусть даже бессознательным.
Мне же никаких нервов не хватит.
— Ууу… — вою в голос, изнывая от мучительной ревности.
Я вообще в своем уме?
Точно намерен тащить сокровище наверх?
— Побратимы все-таки, — уговариваю сам себя. Впрочем, не слишком настойчиво. Но… Парням нужна помощь. — Лесенька, милая, просыпайся.
Заматываю сонную куколку в свой огромный халат. Сердце трепещет от осознания, что она под ним совершенно голая. Но сейчас каждая секунда на счету.
Тащу ее к пострадавшим и вспоминаю вываленный язык Стефана. А ведь у соперника похожая метка истинности. Где гарантия, что златокудрый красавчик не провернет тот же финт, что и мой дракон?
— Пусть только попробует, — бубню про себя. — Я его хвост на кулак намотаю.
— Ты чего такой нервный? — невеста с усилием открывает затуманенные истомой глаза. — Совсем плохи дела?
— Амура ранили отравленным клинком, — крепче прижимаю девушку к груди. — Противоядие не действует. Целительская магия тоже.
— Кто еще пострадал?
— Ближайший соратник твоего дедушки, — вздыхаю тяжко. — Лежит без сознания в звериной форме и пытается отбросить лапы, втянув нас в международный скандал.
— С кого начинать? — выдавливает самый страшный вопрос, который рано или поздно приходится задавать каждому практикующему лекарю. — На двух особей резерва может не хватить.
— Оба важны для благополучия своих стран, — сжимаю зубы так, что на скулах ходят желваки. — Постараюсь поддержать тебя сырой силой через нашу метку. Теоретически это возможно.
— Я позаимствую энергию из окружающего пространства, — задумчиво качает головой. — Верни меня в вертикальное положение, пожалуйста. Нужно осмотреть пациентов.
— Ммм… — стону мучительно.
— Тшш, — ласково обнимает и тут же отпрыгивает. — Не отвлекай. Сходи пока за Сарой с Азаром.
— Серьезно? Пытаешься от меня избавиться? — вскидываюсь возмущенно. — Ррр!
— Ладно, уговорил, — подмигивает игриво. — Будешь на подхвате.
Прикладывает ладонь к морде золотого дракона, запускает диагностическое заклинание и хмурится. Склоняется над каменным и расстроенно цокает языком.
— Антидот не успеем сварить. Придется чистить кровь магией, — прикладывает кисть к груди и тут же отдергивает. — Ой, что это?
Распахивает камзол, залезает во внутренний карман и достает заколку для волос.
— Похожа на любимое украшение Вероники, — задумчиво крутит аксессуар между пальцами, а потом резким движением разрывает рубашку. — Ну надо же!
— Что такое?
— Противник целился кинжалом в сердце, — внимательно рассматривает дыру на ткани, — но попал в заколку. Рана неглубокая. Если бы не яд, то проблем со здоровьем можно было избежать. Ты не поверишь, но Амур выжил только благодаря этой вещице.
Возвращает драгоценность на место и призывает дар.
Замираю и с открытым ртом наблюдаю за творящимся волшебством.