В голове у Кормака поплыл приятный туман. Он больше не страдал от жажды. Ему хотелось до конца своих дней удержать, сохранить это неуловимое, ускользающее ощущение, когда тебе ничего не хочется и ничего не нужно. Его амбиции не простирались дальше того, чтобы в таком одурманенном состоянии переползти из одного дня в следующий, не теряя, впрочем, сознания.
Вернулись девчонки, нагруженные покупками. Кормак приветствовал их ленивым взмахом руки. Пола улыбнулась, а Таня зло сказала:
— Уже накачались. Держу пари, вы даже не убрали внутри. — Таня была высокой, ослепительно красивой девушкой, у которой почти всегда было отвратительное настроение. Она, вырядилась в длинную цветастую юбку до земли и коротенькую футболку. Ее мать была известной топ-моделью.
— Убрали внутри? — хором переспросили Кормак и Уолли. Они с удивлением посмотрели друг на друга.
— Там воняет. Это ведь не меня или Полу стошнило. Вы пообещали, что уберете за собой.
— Правда?
— Я приберу. — Пола была маленькой и хрупкой, ее трудно было назвать красивой. У нее были жесткие вьющиеся волосы каштанового цвета и круглое лицо с остреньким подбородком. В своем измятом бесформенном платье Пола выглядела не старше шестнадцати лет, хотя ей исполнился уже двадцать один год, она была на три года моложе Кормака. — Как говорила моя ужасная мамаша: «Если хочешь что-нибудь сделать хорошо, сделай это сам».
— Элис тоже говорила нечто подобное. — Кормак ухмыльнулся.
— Где Фрэнк? — требовательно спросила Таня.
— Спит, — ответил Уолли.
— Там? — Она показала на фургон.
— Нет, в тех вон краях, — цветисто выразился Уолли и неопределенно махнул рукой в сторону поля.
— Так-так. Он обгорит. — Таня решительно направилась в ту сторону, спина у нее была прямой, как у школьной учительницы. Кормак полагал, что кто-то должен приглядывать за ними. Он был рад, что рядом была Таня. И Пола. Особенно Пола.
— Я пока спрячу это. — Пола покачнулась, поднимая один из пакетов, нагруженных покупками.
Врожденная вежливость Кормака пробилась наружу, и он с трудом поднялся на ноги.
— Я помогу тебе.
— Спасибо, Кормак. Фу, ну и запашок! — воскликнула Пола, когда они вошли внутрь фургона. Она споткнулась о гитару, и та с глухим стуком отлетела под стол. — Нам нужно найти прачечную самообслуживания и выстирать спальные мешки. В Ипсвиче должна быть такая, обычно они открыты допоздна. Пока что я вынесу все. — Она начала сгребать в кучу спальные мешки и разбросанную одежду, выбрасывая ее за дверь. С тряпками улетучилась и почти вся вонь.
«Господи, откуда она черпает энергию?» — подумал Кормак. Он предпочел бы валяться в грязи до конца жизни, чем постирать простыню.
— А мы сейчас где, в Ипсвиче? — Кормак лишь краем уха слышал об этом месте.
— Он примерно в пяти милях отсюда. Хочешь пить? — Она укладывала продукты под раковину.
— Думаю, да, хочу.
— Хочешь лимонада?
— Это неплохой вариант.
— Тогда присаживайся, я налью тебе стакан.
— Спасибо, Пола, — поблагодарил девушку Кормак.
— Знаешь, когда мы заедем в Ипсвич постираться, тебе не помешает вымыть голову, Кормак. У тебя уже колтун в волосах. Ты сможешь сделать это в мужском туалете.
— Мне нравится, когда они спутанные. — Кормак потрогал свои волосы, которые доходили ему до середины спины. На ощупь они казались жирными и необычно густыми.
— Как хочешь. — Пола пожала плечами в ответ.
— Я вымою голову для тебя . — Пола ему очень нравилась. Его уже начинало потихоньку раздражать то, что приходилось делить ее с Уолли и Фрэнком. Может, им стоит найти еще одну девушку и разбиться на три пары. — Думаю, что я люблю тебя, Пола, — серьезно сказал он.
— Ох, Кормак! Ты слишком обкурился для того, чтобы думать. — Она с любопытством посмотрела на него. — Зачем ты это делаешь? Я имею в виду, что тоже иногда не прочь выкурить косячок, но ты, похоже, предпочитаешь все время находиться на взводе.
— Это долгая история, Пола. Кое-что произошло. — Кормак говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово, надеясь, что так слова обретут смысл. — В один день, в одну минуту все было прекрасно, а в следующую стало полным дерьмом.
— И что же такого произошло?
— Я понял, что я — не тот человек, каким всегда себя считал.
На Полу его слова, похоже, произвели впечатление.
— Да, это, должно быть, неприятная штука, Кормак.
— Очень неприятная. — Кормак уже собрался протянуть к ней руки, опрокинуть ее на койку, но тут в фургон ввалился Уолли, за ним показался Фрэнк, которого поддерживала разгневанная Таня. Лицо и плечи Фрэнка были ярко-красного цвета, под стать его волосам, и слегка припухли.
— Со мной все в порядке, женщина, — протестовал он. — Оставь меня в покое.
— Завтра ты убедишься, что с тобой не все в порядке. Ты будешь похож на больную собаку. Пола, у нас в аптечке есть каломиновая мазь? — Идея обзавестись аптечкой принадлежала Тане, и Кормаку пришлось согласиться с тем, что это полезная вещь.
— Ладно тебе, ничего со мной не будет.
— Тогда я предлагаю сваливать отсюда, прямо сейчас, — коротко обронила Таня. — Мы заедем в Ипсвич, постираемся, наполним резервуар водой, купим каломиновой мази. Кто-нибудь из вас в состоянии сесть за руль?
Время от времени Кормаку приходилось управлять фургоном, хотя никто его этому не учил.
— Я прекрасно себя чувствую, — заявил он.
— Ну да, как же! — Таня бросила яростный взгляд на Уолли, который в прострации валялся на полу. Фрэнка начал бить озноб. — Видно, придется мне самой вести фургон. Когда-нибудь нас остановит полиция, а у меня нет прав.
Земля на огромном поле прокалилась и затвердела, как камень. Трудно представить, что когда-то почва здесь была такой мягкой, что колеса тракторов оставили на ней большие вмятины правильной формы — получились очень хорошие сиденья. «Как раз такой ширины и глубины, чтобы в них с удобством усадить свою задницу», — подумал Кормак.
Пола устроилась между его ног, прислонившись к нему спиной. Руки Кормака безвольно лежали у нее на коленях. Они сидели на самом краю поля, откуда им едва видна была группа, игравшая что-то под тентом, который в такой безветренный день замер в мертвой неподвижности. Музыка смолкла, и толпа слушателей, усеивавших поле, подобно конфетти, жидко захлопала. Среди зрителей было много детей, большинство из которых не обременяли себя одеждой. Многочисленных собак как будто специально выдрессировали так, чтобы они мочились и испражнялись как можно чаще.
Сегодня Пола надела другое платье, такое же бесформенное. Он зарылся носом в ее волосы, пахнувшие мылом. Его собственные волосы тоже были чисто вымыты, пышные пепельно-белые кудри схвачены на затылке резинкой.
— Откуда ты родом, Пола? — спросил Кормак. Она, наверное, уже говорила ему об этом раньше, но он забыл.
— Из Ланкашира, как и ты. Блэкпул.
— Я был в Блэкпуле один раз. Там было что-то под названием «Золотая миля». — Он с Фионой и Орлой забрались тогда на гигантское колесо обозрения, Маив же испугалась. С ними еще был дедушка.
— Тебе стоит посмотреть на аттракцион «Огни Блэкпула», он начинается через несколько недель. Это что-то потрясающее.
— Поедем вместе?
— Никаких шансов, Кормак. Я могу встретить там свою мать.
— Это будет так ужасно?
— Чрезвычайно. Она — стерва.
— Моя тоже. — Кормак вздрогнул.
— А мне казалось, ты говорил, что твоя мать — прелесть. — Она обернула к нему лицо, и он поцеловал ее в нос. — Ты всегда так хорошо отзываешься об Элис.
— Элис — не моя мать, хотя она считает, что это так.