Бертрам смотрел на старика, в неудобной позе, головой вниз, лежавшего на земле; глаза его были неестественно широко раскрыты. «Я служу в роте господа бога!» — сказал он когда-то. Это был строптивый, упрямый мужик, словом, вредитель. Бертрам пожал плечами и приказал выяснить, кого именно ранил рыбак. Но раненых не оказалось! Тот солдат просто споткнулся.
— Роняешь оружие, как лошадь свои яблоки! — проворчал Хебештрайт. — Вот погоди, вернемся домой!
Когда они подняли труп рыбака — вшестером, он был очень тяжелый, — рядом раздался яростный лай. Несмотря на рану, не дававшую ему оторвать от земли заднюю лапу, Буян никого к себе не подпускал. Стоило кому-то приблизиться к нему, как он тут же разевал оскаленную пасть. Наконец Хебештрайту удалось накинуть ему на голову мешок, и Буян вцепился в него зубами.
После мертвого рыбака они погрузили в лодку воющую от боли собаку. Дул встречный ветер, и лодка продвигалась очень медленно. Лишь поздно вечером они обогнули мол и вошли в свою гавань. Команда стояла вдоль бортов. А на дне лодки лежал труп рыбака Фридриха Христенсена. Таким увидел его из своего окна курсант Цурлинден. Он закрыл глаза. Мотор баркаса смолк, где-то кто-то что-то кричал, звякала цепь. Хебештрайт отдал несколько грозных распоряжений. Слышны были чьи-то проклятья сквозь зубы и призывы соблюдать осторожность — тяжелую ношу доставили на берег.
Затем раздался какой-то непонятный вой и голос Хартенека.
— Зачем вы притащили с собой пса, Бертрам? Он принесет нам несчастье!
Цурлинден все еще стоял у своего окна. Потом обернулся. На узком столе лежал его дневник. Он еще раз перечитал последнюю страницу, помеченную вчерашним числом:
«…все еще нет ответа. Удивительная черствость. Пан умер. Об этом давно уже поговаривали. Но не верилось. Теперь в его смерти нет уже никаких сомнений. Свыкнуться с этим очень тяжело. Почти немыслимо. Особенно когда знаешь, что смерть Пана сулит смерть и тебе. Отсюда безнадежная упрямая попытка вновь вызвать его к жизни. Но смерть богов еще необратимее людской смерти. Пан не вернется. Это плохо».
Рядом с дневником лежал револьвер.
Он медленно поднял его и приставил к уху. Потом спустил курок.
X
Бертрам стоял навытяжку перед майором Йостом и доканчивал свой рапорт.
— И так как человек оказал вооруженное сопротивление, я вынужден был применить оружие без предупреждения.
Глаза его блестели. Он все еще был возбужден своим приключением. Будет что порассказать товарищам!
«Я выхватил свой маузер. Второй выстрел свалил его. Хебештрайт сказал: «Прямое попадание, в сердце!» Он уже слышал, как будет говорить об этом. А не отметят ли его приказом по полку?
Нахмурив брови, оттопырив нижнюю губу и сжав кулаки в карманах мундира, слушал Йост его донесение. Его тошнило от расторопности Бертрама. Неужто парень и впрямь гордится, что угробил человека? Но упрекнуть Бертрама не в чем, он действовал согласно предписанию и формально заслужил поощрение.
— Да не сияйте вы, как охотник на львов! — проворчал он вместо поощрения. — Не такое уж это геройство!
С изумлением наблюдал Йост, как лицо Бертрама послушно приняло выражение тупого безразличия.
— По-моему, не слишком везучая компания собралась тогда за столом на Вюсте, — сказал Йост немного погодя и потер указательным пальцем обветренные губы. — Зандерс погиб. Теперь этот рыбак. Что за чудак он был? И все-таки он постоял за свое дело…
Йост хотел еще что-то сказать, но оборвал себя, и слышно было лишь его одобрительное ворчание.
— Молодец, — вновь начал он. Но тут Хебештрайт доложил о лейтенанте Штернекере.
Граф явился по поручению капитана Бауридля сообщить о самоубийстве старшего курсанта. Йост отшатнулся, втянул голову в плечи.
— Черт, ну и денек сегодня! — выругался он.
Штернекер докладывал совсем тихим голосом. Он был в своей комнате, когда услышал выстрел. Сначала он решил, что это опять Хааке чудит.
— Что это значит? — перебил его Йост. — Что вы имеете в виду?
— Дело в том, что у Хааке бывают дни, когда он то и дело палит из револьвера, по большей части у себя в комнате, но, бывает, и в коридоре. Но на сей раз после выстрела раздался какой-то глухой стук, падение. И звук этот донесся из комнаты старшего курсанта, по соседству со мной. Я пошел туда. Курсант лежал навзничь на полу, еще сжимая в руке револьвер. Когда явился врач, он только присвистнул, увидев Цурлиндена на полу в таком виде.