зовая фигура прославленного флотоводца, и через колоннаду
Графской пристани спустились к ожидавшему их катеру.
Известие, что лейтенант Шмидт арестован за свою речь на
похоронах, в тот же вечер облетело весь город. Об этом гово-
рили на бульварах, в кофейнях, на причалах...
На следующий день, не сговариваясь заранее, люди стали
собираться на Приморском бульваре — на том месте, где не-
сколько дней тому назад Шмидт позвал их идти к тюрьме с
требованием освободить политических заключённых. И их
освободили в день похорон. Испугались, что народ возьмёт
тюрьму штурмом. А теперь вот пришёл черёд потребовать от
властей освободить самого Петра Петровича.
Когда на эстраду поднялся пожилой рабочий порта, заме-
чательный мастер, уважаемый всеми человек, толпа притихла,
приготовившись слушать, и мастер сказал:
— Товарищи, я предлагаю избрать Петра Петровича Шмид-
та пожизненным депутатом всех севастопольских рабочих.
— Правильно! — послышалось в ответ. — Да здравствует наш
депутат Шмидт, ура!
— Делегацию к Чухнину будем посылать, — сказал мас-
тер. — С требованием освободить нашего пожизненного депута-
та! И всё! И баста!
В трюме, где его заперли, не было окон. Большой желез-
ный ящик. Тусклая лампочка, которая горит днём и ночью.
Кровать. Стол.
В этом ящике он задыхался. Глоток свежего, морского воз-
духа! Хотя бы один глоток! В тетрадке, напрягая глаза, он за-
писывал речь, которую произнесёт на суде. Да, его будут су-
дить как подстрекателя и бунтовщика. Ну что ж, на суде он
выскажет всю правду! И то, как офицеры издеваются над мат-
росами. И как засекают людей до смерти оголтелые от безна-
казанности казаки... Как убивают людей за одно лишь желание
просить у царя заступничества от озверевших, потерявших со-
весть притеснителей. И пусть после суда преступное прави-
тельство лишит его дворянства, офицерских чинов, всех его
прав и привилегий, он не испугается. Он бросит им в лицо
свой приговор: существующая власть преступна и потому об-
речена. На смену придёт народная власть.
От напряжения в глазах появлялась резь. Пётр Петрович
ложился на кровать, закрывал глаза, давая им немного отдох-
нуть, и снова садился писать свою речь.
В Петербург морскому министру ушла телеграмма:
«ШМИДТА НУЖНО НЕМЕДЛЕННО УВОЛИТЬ — ЧРЕЗВЫЧАЙНО
ОПАСЕН!
АДМИРАЛ ЧУХНИН».
Телеграмму адмирал отправил сразу же после того, как к
нему явилась депутация севастопольских рабочих с требовани-
ем освободить Шмидта. Испугавшись новой забастовки, адми-
рал Чухнин отдал приказ освободить лейтенанта Шмидта. Че-
рез несколько дней Пётр Петрович был на свободе.
Восстания вызревают долго и вспыхивают внезапно. Так сре-
ди ясного летнего дня вдруг в мгновение ока собираются тучи,
сверкают молнии, гремит гром и проливается ливень.
Ноябрьским утром на трёхтрубном крейсере «Очаков»
команда отказалась поздороваться с командиром. В ответ на
приветствие матросы громко крикнули: «Командира долой!»
И крик этот был услышан на всех судах эскадры. И поверну-
лись в сторону трёхтрубного крейсера лица матросов, выстро-
ившихся на палубах броненосцев, крейсеров и миноносцев.
И побледнели лица офицеров, услышавших и увидевших та-
кое.
В этот день Чухнину доложили, что и на других кораблях
неспокойно, в морской же дивизии и того хуже — матросы от-
крыто собираются на площади, митингуют...
Вечером на тайном совете Чухнин предложил своим адми-
ралам осуществить вероломный план — натравить друг на друга
матросов и солдат пехотных полков и артиллерии.
Было решено во время большого митинга, когда солдаты
Брестского полка и матросы Морской дивизии соберутся вмес-
те на площади и станут слушать ораторов, окружить площадь
с одной стороны боевой ротой солдат Белостокского полка, а
с другой в засаду поставить две боевые роты матросов. Кто-то
из морских офицеров должен из окна застрелить нескольких
солдат, в ответ пехотный офицер должен скомандовать: «Сол-
даты, нас убивают эти подлецы матросы! Бей их!» Адмирал не
сомневался, что в начавшейся перестрелке погибнет много на-
роду, но этого он как раз и добивался. Тогда солдат удастся за-
переть в своих казармах, матросов — в своих, с кораблей за-
претить всякие отлучки на берег. «Одним ударом мы разъеди-
ним их и сделаем смертельными врагами», — провозгласил цар-
ский адмирал.
Осуществить это поручили контр-адмиралу Писаревскому.
Около полудня 11 ноября матрос боевой роты Петров был
поставлен фельдфебелем возле деревянного забора. На груди
матроса красовался Георгиевский крест, которым матрос был
награждён за участие в героическом бою крейсера «Варяг» с
эскадрой японских кораблей. Не сдался врагу русский крейсер,
не посрамил отечества. Вся страна чествовала героев, когда они
вернулись на родину.
И вот стоял этот матрос на посту в ожидании дальнейших
распоряжений, когда услышал чей-то приглушённый голос.
Матрос нашёл в заборе щель и увидел, что в двух шагах от не-
го контр-адмирал Писаревский что-то объясняет трём офице-
рам, один из которых был пехотным штабс-капитаном. Хоть и
тихо говорил Писаревский, но Петров услышал главное, и серд-
це его похолодело от того злодейства, которое здесь замышля-
лось. «Сам пусть погибну, но убивать своих товарищей не
дам», — решил матрос и, просунув в щель дуло винтовки, вы-
стрелил сначала в адмирала, затем в пехотного офицера. Он
уже собирался выстрелить в следующего, когда сзади на него
навалился фельдфебель.
— Ты что делаешь?! — закричал он. — В кого стреляешь?
— В «драконов», — ответил Петров. — Товарищей своих спа-
саю.
Прибежавшие на выстрелы матросы не дали арестовать Пет-
рова. Окружив его, они вывели Петрова на площадь, чтобы он