Мышкин огляделся по пустынному коридору и едва заметно кивнул на дверь ближайшего кабинета для осмотров. Мол, не здесь.
Мы зашли внутрь. Он плотно прикрыл за собой дверь, отрезая нас от остального мира. Воздух в маленьком помещении сразу стал тяжелым и густым.
— Красиво ты эту девчонку, Борисову, — он не стал ходить вокруг да около, сразу переходя на «ты». — Чисто. Без лишнего шума.
Я пожал плечами. Звучало так, будто я спланировал какую-то изощренную интригу.
— У меня не было цели ее топить. Просто спасал пациента.
Мышкин изучающе посмотрел на меня, его глаза-буравчики, казалось, пытались заглянуть мне прямо в душу.
— Не любишь пафосных речей? Правильно. Лишние слова только мешают.
Он неторопливым, отточенным движением достал из внутреннего кармана пиджака плоский серебряный портсигар. Открыл его с глухим, дорогим щелчком. Внутри ровными рядами лежали тонкие, аккуратные сигареты.
Мышкин кончиками пальцев извлек одну, но закуривать не стал. Просто вертел ее между пальцев, и серебряная инкрустация на крышке портсигара на мгновение поймала тусклый свет лампы.
Я ждал. Знал, что это была лишь прелюдия.
— Ты тратишь больше времени, чем мы договаривались, Илья, — его голос был по-прежнему ровным, но в нем прорезались нотки металла. — Я ждал от тебя вестей по делу Волкова и Сычева. А вместо этого — тишина.
Я напрягся. Он пришел не из-за Борисовой. Точнее, не только из-за нее.
— Я помню о нашем уговоре, — ответил я.
— Помнишь? — он скептически хмыкнул. — Этого мало. Я слышал, ты тут всех на уши поставил. Пациента Шевченко с того света вытащил, подлог раскрыл… Времени, я так понимаю, у тебя не было?
Его тон был обманчиво-мягким, но это был вызов. Он проверял, не решил ли я соскочить с крючка после своих недавних побед.
— У меня действительно был сложный пациент, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. — Решение его проблемы было в приоритете.
Мышкин усмехнулся одними уголками губ.
— И Борисова со своими фокусами. Понимаю. Сначала — неотложные дела. Но Шевченко спасен. Борисова обезврежена. Она, кстати, уже дает показания. Очень интересные. И пытается выторговать себе сделку, свалив все на старших товарищей. Но сейчас не об этом.
Он убрал так и не прикуренную сигарету обратно в портсигар. Его тон снова стал жестким, пропала даже тень этой издевательской вежливости.
— Что дальше, Илья? Времени у нас больше нет…
— А он чертовски прав, двуногий, — прошептал у меня в голове Фырк. — Крысы очень хорошо чуют, когда корабль, на котором они столько времени жрали припасы, начинает тонуть. Один неверный шаг, и они либо сбегут, либо попытаются сожрать тебя самого.
Мышкин подошел к двери и, уже взявшись за ручку, остановился.
— Я жду движений, Илья, — бросил он через плечо. — Информация. Она мне нужна.
Он вышел, оставив меня одного в тишине.
Я несколько секунд стоял, переваривая услышанное. Долг платежом красен. Кристина помогла мне, рискуя всем. Теперь моя очередь делать ход. И, судя по всему, Мышкин не даст мне просто так соскочить с этого крючка. Придется действовать.
Времени на раскачку больше не оставалось.
Кристину я нашел там, где и ожидал — на сестринском посту хирургического отделения. Она сидела за столом и сосредоточенно заполняла какие-то журналы, высунув от усердия кончик языка. Она была так поглощена работой, что даже не заметила, как я подошел.
— Кристина.
Она вздрогнула и подняла глаза. Увидев меня, она тут же расплылась в своей фирменной, немного кокетливой улыбке.
— О, Илья! Герой дня! Я уж думала, ты пошел отдыхать и праздновать победу.
Но улыбка ее тут же медленно угасла, когда она увидела выражение моего лица.
— Что… что-то случилось?
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал я ровным, лишенным эмоций голосом. — После твоей смены. Очень серьезно.
В ее глазах тут же мелькнула тревога.
— Что… что-то серьезное? Я что-то сделала не так?
— В кафе напротив. Через дорогу. Не опаздывай, это важно.
Я развернулся и ушел, не дожидаясь ответа. Я знал, что она придет. Любопытство и тревога всегда сильнее страха.
Вечером в маленьком, полупустом кафе пахло горьким кофе и сладкой корицей. Я выбрал самый дальний столик в углу, погруженный в полумрак, откуда было хорошо видно весь зал, но сам я оставался неприметной тенью. Идеальное место для разговора не для чужих ушей.
Кристина вошла через десять минут после назначенного времени. Она успела переодеться. Мешковатый медицинский халат сменила яркая шелковая блузка с таким глубоким вырезом, что он был на грани приличия. На лице — аккуратный вечерний макияж, распущенные волосы мягко обрамляли плечи. Приготовилась. Значит, все-таки до последнего надеялась, что это свидание. Мне стало ее почти жаль. Этот вечер определенно разрушит ее ожидания.