Ашоту, судя по динамике, не прожить и тридцати минут. А Крылов… Целитель третьего класса, специализация — плановая абдоминальная хирургия.
Трепанацию черепа он, в лучшем случае, видел на картинке в учебнике. Поставить его сейчас оперировать мозг — это гарантированно убить пациента.
— Зовите Крылова, — приказал я ровным, лишенным эмоций голосом. — И готовьте операционную. Быстро!
План был рискованным. Но другого не было. Мне нужен был не хирург. Мне нужен был его ранг. А головой и руками в этой операционной буду я.
В предоперационной царила лихорадочная суета.
Ашота уже переложили на операционный стол.
На большом светящемся негатоскопе на стене висели снимки экспресс-КТ — гематома выглядела как огромное, зловещее черное пятно, сдавливающее и смещающее левое полушарие мозга.
Виктор Крылов вошел, уже переодетый в стерильный хирургический костюм. Он бросил один взгляд на снимки и побледнел так, что его лицо стало неотличимо от белой маски.
— Я… я не могу это делать, — его всегда уверенный, хорошо поставленный голос дрогнул и превратился в жалкий писк. — Это же… это сложнейшая нейрохирургическая операция! Я абдоминальный хирург! Я оперирую кишки, а не мозги!
Хоть на это у него хватило ума. Признать свою некомпетентность — это тоже поступок. Лучше честный трус, чем самоуверенный убийца, как Некрасов.
— Я не возьму на себя такую ответственность! — продолжал он, почти срываясь в истерику. — Я его убью на столе!
— Оперировать буду я, — спокойно сказал я, заканчивая мыть руки. — Операция пройдет успешно. Тебе нужно будет всего лишь меня прикрыть если будут вопросы.
Крылов уставился на меня, как на сумасшедшего.
— Что⁈ Ты⁈ — его голос сорвался на визг. — Да ты же всего лишь Подмастерье! Ты даже формально не имеешь права ассистировать на таких операциях, не то что оперировать! Это противозаконно!
Он сделал шаг вперед, загораживая мне проход в операционную.
— Я не допущу этого безумия! Я немедленно доложу в Гильдию!
— О, смотри-ка, храбрец нашелся! — съязвил у меня в голове Фырк. — Оперировать боится, а командовать — нет!
Я медленно вытер руки стерильным полотенцем и подошел к нему вплотную. Мой голос был тихим, почти шепотом, но в наступившей тишине он, казалось, звенел, как натянутая стальная струна.
— Крылов. Уйди с дороги. Сейчас же.
— Ты не имеешь права! Я не позволю! — упорствовал он.
— Послушай меня внимательно, — я понизил голос еще больше, так, что слышать мог только он. — Ты хочешь, чтобы этот человек умер здесь, в предоперационной, пока мы с тобой будем выяснять, кто и на что имеет право?. Если ты сейчас помешаешь мне, и Ашот умрет — я лично позабочусь, чтобы в каждом отчете, в каждом протоколе, в каждой докладной для Гильдии было написано о твоем преступном бездействии, которое привело к смерти пациента. Твоя блестящая карьера закончится здесь и сейчас. А теперь отойди.
Крылов смотрел мне в глаза несколько долгих, звенящих секунд. Я видел в его взгляде борьбу — страх перед ответственностью, страх перед Гильдией и животный страх перед той ледяной, абсолютной уверенностью, которая исходила от меня.
Он медленно, как в замедленной съемке, отступил на шаг в сторону.
Правильное решение.
Крылов отступил, и я, не теряя больше ни секунды, прошел в операционную. Время утекало, как кровь из артерии, каждая секунда приближала Ашота к точке невозврата.
Операционная медсестра, молоденькая девушка с испуганными, но решительными глазами, уже готовила инструменты на столике, понимая, что сейчас начнется битва за жизнь.
И тут со своего места у наркозного аппарата поднялся анестезиолог. Павел Семенович, пожилой, кряжистый мужчина с густыми седыми усами и строгим, въедливым взглядом. Я знал его как одного из самых опытных специалистов старой закалки в этой больнице.
— Стоп! — его голос прозвучал как удар молота по наковальне. — Что вы себе позволяете, молодой человек?
— Готовлюсь к экстренной трепанации черепа, — спокойно ответил я, пока сестра помогала мне облачиться в стерильный халат.
— Я не буду в этом участвовать! — Павел Семенович покраснел от возмущения, его усы гневно топорщились. — Вы хоть понимаете, что вы делаете⁈ Это же криминал чистой воды!
— О, еще один борец за правила! — прокомментировал у меня в голове Фырк. — Прямо эпидемия законопослушности в этой больнице!
— Павел Семенович, у пациента острая субдуральная гематома со сдавлением ствола мозга. Счет идет на минуты.
— Мне плевать, что у него! — старик с силой стукнул кулаком по металлическому столику. — Для проведения такой операции нужен сертифицированный нейрохирург рангом не ниже Мастера-целителя! А вы всего лишь подмастерье! Подмастерье, вы меня слышите⁈