Задаваться вопросами и дальше не смогла, в госпитале меня встретило недовольное лицо господина Уоррена. Он стоял за стойкой, где некогда улыбалась всем леди Лейк, и портил мне настроение.
— Опаздываете, Мэтисон. Так вы относитесь к своим пациентам?
В холле было пусто, поэтому я начала озираться по сторонам.
— Роберт, не бурчи, — осадил мужчину Уэйд, — Саммер задержалась из-за меня, я...
— Мне все равно, почему леди Мэтисон задержалась. Это неприемлемо. Я бы сказал, что преступно.
Так и не поняв причину его вспышки гнева, услышала в моем кабинете детский плач. Моментально обрадовалась, догадавшись, что туда вошла Эви, взяла с собой малышку Генриетту, наверняка прячется от своего работодателя и не желает с ним разговаривать. По моему мнению, наказание Роберта было достойное, но он, конечно, не понял, что его игнорируют.
— Тогда не буду вам докучать, господин Уоррен, — я накинула на себя халат, — вы сами утверждаете, что опаздывать недопустимо.
Помахав своему верному сопровождающему, я скрылась в своих хоромах. Первые несколько секунд мы визжали и обнимались с молодой матерью. Она пока не свыклась со своей ролью, ей недостает общения, а Генриетта каждый день доказывает матери, что забота о младенце — дело непростое и энергозатратное.
— Как ты? — забрала ребенка в свои руки. — Сильно устаешь? Тебе кто-нибудь помогает?
— Да, — кивнула она, но не очень радостно. — Генри не отходит, есть прислуга. Я немного не высыпаюсь, но ты меня об этом предупреждала.
Я буквально настаивала, чтобы Эви сама кормила, сама вставала к дочери по ночам, пользуясь прислугой только по мере сильного истощения. Рассказывала, что можно есть все, но тоже в разумных пределах. В общем, кое-как наставления о первых месяцах жизни я дала.
Увы, мои слова и заключения не соотносились с местной наукой. Аристократы держали своих детей отдельно. С первых дней находили кормилицу, брали их на руки исключительно для того, чтобы показать друзьям, родственникам и пару минут посмотреть на свое любимое чадо. О взвешивании, о докорме, о том, что необязательно туго пеленать и сразу пытаться посадить ребенка, местные понятия не имели.
Лицо Эви было печальным.
— Я стала такая плаксивая. Вечно в слезах. И со свадьбой у нас никак не устроится. Мать у Генри очень властная женщина, авторитарная. Отказывается дать ему свое благословение. Меня исключили из всех сообществ, никто не хочет со мной водиться.
— Мне жаль, — погладила ее по плечу. — Но Робстон же любит тебя. Он мог не приходить, но пришел. Справится и с матерью.
— Она достает меня! — выпалила в сердцах девушка.
— Так дай ей отпор. — Не выдержала я. — В конце концов, ты не обязана выслушивать оскорбления от любого. Ты родила ей внучку.
— А если она нас выгонит? — испугалась Эви.
Тут я дала маху, предложила, если что, бежать ко мне. Но я ведь не спрашивала разрешения у Бриленда. С другой стороны, выгнать Эви на улицу, это как обречь свою невестку и новорожденную на верную смерть. Я не смогу оставаться спокойной, да и герцог в последнее время меня удивляет. Он не бесчувственный, не чопорный. Пожалеет леди Лейк.
Зато ее не жалел Роберт. Она вышла от меня через час, и старик ее словно подкарауливал у двери.
Зацокал осуждающе своим языком, мотнул головой, искривился.
— Ох, Эви, кто же на тебя так дурно повлиял? Мечты о столице? — он повернулся ко мне. — Вот, посмотрите, что такие, как вы, делают с честными девушками из Лавенхейма.
— Да, делают их красивыми, утонченными, образованными, — парировала я, подгоняя молодую мать к выходу.
— Да ваши познания в медицине надо спустить в помойное ведро. Я слышал, что вы ей насоветовали. — Роберт вновь вернулся к Эви, попытался ее достать. — Эви, постой, если не останешься, не примешь мои указания, Генриетта вырастет неполноценной.
Я открыла рот от возмущения, но предпочла молчать. Леди Лейк остановилась будто вкопанная, стыдливо подняла на меня свои глаза. Она металась. Не знала, где правда, а где нет.
Мне поманить ее одним пальцем, и она пойдет. Я разговариваю сердечнее, ласковее. Но этот выбор ей надлежит сделать самой. Если страх перед господином Уорреном важнее благополучия ее и Генриетты, если ей проще примкнуть в ряды тех, кто злословит за моей спиной, я не буду ее останавливать.
Мы втроем замерли, я сложила руки на груди. Старый целитель злобно сопел в ожидании.
— Простите, господин Роберт, — пискнула леди Лейк, словно маленькая мышка, — я послушаюсь Саммер. Я ей бесконечно благодарна за роды, я ей доверяю больше.