Я принялась рассуждать вслух о симптомах, разбирая столовые приборы на кухне. В дни обучения моя склонность разговаривать с самой собой мне помогала. Я упорядочивала информацию и отметала ненужное.
— Болезнь произошла после лихорадки, Саммер, — думалось мне. — И болят у него с тех пор не мышцы, как он полагает, а суставы.
Едва касаясь господина Бриленда, ощущала эти легкие, неуловимые судороги, если выкручивала конечность.
Плюс он одевался многослойно, чувствовал себя хуже всего в плохую погоду, до жара топил камин, несмотря на летние вечера в Лавенхейме.
К гадалке ходить не надо, это ревматический полиартрит, но надо еще узнать, чем конкретно он вызван.
Снова «играясь» с памятью, а вычленять из нее необходимое становилось сложнее и сложнее, так как все смешивалось со знаниями из моего мира и здешнего, я пришла к выводу, что это острая ревматоидная лихорадка.
В моей реальности заболевание довольно редкое, в связи с изобретением пенициллина. Ревматоидную лихорадку вызывали бактерии стрептококка, активно размножающиеся в сырых и холодных пространствах, в таких, как огромное поместье Бриленда, например. Или в военных казармах, он же из армии приехал.
И как это все доказать упрямцу-герцогу? Можно послушать сердце, и если у Его Светлости развился кардит, то это самый основной симптом ревматоидной лихорадки. Но я буду молиться и надеяться, что до такого осложнения не дошло. Это словно предел, после кардита я не смогу ему помочь. Можно раздеть его и поискать эритему, такой симптом тоже часто сопровождает подобных больных.
Думая о том, как я предлагаю Александру стащить с себя всю одежду и остаться в исподнем, невольно покраснела. Нет, он не согласится с тем, что врач — существо бесполое. Чтобы он там не утверждал, но предубеждение перед женщинами-целительницами у него есть. Он не позволит никогда в жизни. Остаются анализы.
Я начинала свой путь с лаборанта, у меня были практика в лаборатории, я даже понимала, как ее возможно устроить в моей избушке, у меня же была магия. Но как раздобыть микроскоп, а центрифугу? Это еще при условии, что Его Светлость разрешит взять у него кровь.
Ответов у меня не было, и тогда я переключилась на другой вопрос. На собственное волшебство, которое проявилось в самый неожиданный момент.
Наверное, все, кто имеет отношение к медицине, в своей душе авантюристы и исследователи. Другие в этой профессии долго не продержаться. Зубрежка, долгие дежурства, брезгливость, страх перед смертью и другие факторы не позволяли случайным людям работать с пациентами. Цель у нас благородная, мы же боремся за жизнь, а пути иногда менее этичные.
Преподаватели в моем вузе всегда настаивали, что мы должны быть свежими и отдохнувшими. Ошибка от усталости для больного может стать роковой. Такого же мнения придерживались и наставники в лекарской академии. Я нарушила все правила, в обоих мирах.
Я забыла про сон, про еду, про ванну. До рассвета я сидела и оставляла на своих ладонях царапины, порезы, ссадины. Кошмар, я настолько увлеклась, что всерьез задумалась, а не сломать ли себе палец. Таким образом пробовала рамки обезболивающего эффекта. На руки было страшно смотреть, зато я осознала, как работает моя магия. Стала лучше ее контролировать.
Сидя на полу, надо же было не заляпать кровью стол и обивку мебели, прислонилась к ножке и случайно задремала. Разбудил меня Уэйд, который, видимо, не дождался, когда я открою ему дверь.
— Саммер, привет. Прости, что вошел. Ты не открывала, — я с трудом разлепила глаза, слыша чужой голос в помещении. — Саммер, ты что, под столом спала? Боги, а что у тебя с ладонями? — Атаковал меня вопросами помощник герцога.
Увлекающаяся я натура.
Быстро натянув рукава, чтобы ссадины и царапины стали менее заметны, я заворчала.
— Извини, Уэйд. Я проспала, но вламываться так неприлично. Что скажут...
— Кто? — уставился он на меня. — Вчера ты не переживала по этому поводу, ворвавшись к герцогу. Позволь и мне правило нарушить.
Покидая дом Его Светлости, я полагала, что господин Блэк не будет держать на меня зла. И все-таки ошиблась. Уэйд злился, обозная свои эмоции очень явственно. Он не улыбался, не подшучивал, был предельно серьезен и озабочен.
— Прошу тебе, подожди всего пять минут, — попыталась встать, стукнулась головой об столешницу и снова развалилась на полу. — Я соберусь и пойду в госпиталь.
— Тебе не помешало бы выспаться, — поморщился он, приблизившись и подавая руку. — Оставайся, скажу всем, что ты заболела.