Высокопарные фразы зазвенели в ушах, словно бокалы, бьющиеся друг об друга. Значит, господин Уоррен достоин благодарности... А я?
Помнится мне, что жутко переживающий Бриленд проговорил, что не знает, как меня отблагодарить. Видимо, он нашел выход. Просто не стал этого делать.
— Я так рада за тебя, папочка! — на шею Роберту бросилась Дейзи, а за ней и другие сестрички. — Спасибо вам, Ваша Светлость.
— Не за что, — скромно отвернулся от многодетного отца Александр, чтобы не мешать тому принимать поздравления, и застыл, обнаружив меня.
А я... Я была лишней. Я постоянно спрашивала себя, почему эта ситуация меня задевает, но ответов не находила. Там все: и испорченная репутация из-за предубеждений старого лекаря и его ревнивых дочек, и разочарование в нанимателе, общая усталость. У меня в голове не укладывалось, как можно ненавидеть человека, потому что он из другого города. Я пожалела, что пришла.
Герцог сделал шаг в мою сторону, а я неожиданно дернулась, чтобы скрыться в толпе.
— Саммер, да подожди ты, — удержал меня Уэйд. — Поговорите нормально, без свидетелей. Для его поступков всегда есть причины.
— А для моих нет, — зашипела будто кошка, встретившая пса. — Не отпустишь, устрою в зале настоящий скандал. Кого будут винить?
Нехотя господин Блэк меня отпустил, но всем своим видом показывал, что я поступаю опрометчиво. Будь его воля, он назвал бы меня идиоткой, но мы же дружим.
Я сбежала, наверное, сбежала чересчур трусливо, учитывая, что топала в главный дом усадьбы с воинственным настроением. Ушла, и запутавшись в бесконечных коридорах, явно попала не к выходу и главному холлу, а куда-то в личное крыло. Способности ориентироваться в мышцах, костях, венах и артериях, знать, где что находится, не хватало, чтобы не теряться на местности. Топографический кретинизм, это явление так называется?
Продолжая искать дверь, выглянула из-за угла, и в меня врезался ребенок. Тот самый мальчик, чье обескровленное лицо и темные, длинные реснички я никогда не смогу забыть. Радовало, что сегодня он не похож на обмякшую тряпочку, на щечках слабенький румянец, хотя синяки под глазами и нездоровая бледность все еще оставались.
— Ой, леди, — охнул он, путаясь в юбке, — а что это вы здесь делаете?
Поймав, чтобы мальчик не упал, я дала ему обрести равновесие и выпрямилась.
— Я заблудилась, а ты? — и сразу нахмурилась. — Разве ты не должен быть в постели?
После его травм, несмотря на магию и чудесное, скорое выздоровление, бегать и прыгать по дому он начал чересчур рано. Кости — не растения, им надо время, чтобы укрепились.
Энтони насупился.
— Почему вы об этом спрашиваете? Вы знаете, кто я такой?
— Весь город, знает, милый. Давай я отведу тебя в комнату, что-то мне подсказывает, что ты сбежал.
Судя по личику шкодника, я попала в цель. Мгновенно вызвала неприятие, но хорошо воспитанный ребенок предпочел не спорить и подал мне руку.
— Там праздник, — грустно вздыхал он, — а я должен лежать. Это скучно...
— Зато осложнений не будет, — нудела я. — Потерпи неделю, а после хоть на перилах катайся.
— Серьезно? — в меня уперся восторженный взгляд. — На перилах?
Кошмар, я подала Энтони идею, и он явно решил ей воспользоваться. С другой стороны, грех на таких перилах не покататься: гладкие, блестящие, так и манят. Будь я помладше, сама бы проехалась.
— Чему это вы учите моего сына? — раздалось сзади, заставляя нас остановиться.
Я развернулась, не отпуская мальчика, и нервно вздохнула. На меня смотрела копия, нет, различия, конечно, имелись, но и сходство было невероятным, господина Бриленда. Его младший брат Майкл.
Он был пониже ростом, чем Его Светлость, но шире, коренастее. Глаза одинакового оттенка, волосы. Черты лица менее скульптурные, все равно отдававшие благородностью, аристократией. Сдвигал брови он точь-в-точь как Александр.
Правда, выглядел болезненно, под стать произошедшему. Слава местным богам, что синева, припухлости и ссадины исчезли с лица. В нашу первую встречу я и помыслить не могла, насколько близки внешне братья.
— Извините, я не хотела его учить чему-то предосудительному, — раскаялась я. — Надеюсь, ваш сын меня не послушает.
Куда там. Энтони потерял к нам интерес, наглаживая ограждение. Он повторит, как пить дать.
— Ладно, — отмахнулся мужчина. — Он мальчишка, ему полезно. А вас я что-то не припомню.