– Петр Николаевич, я к вам по делу, не совсем научному, так сказать, – собрался с духом. – С какой целью можно использовать жидкость из стекловидного тела? Для каких практик и экспериментов?
– Так сразу сложно ответить на ваш вопрос, Иван Сергеевич, – пожилой ученый особо не удивился. – Ну строго говоря, это не жидкость, как вам известно. Стекловидное тело – прозрачный гелеобразный материал, состоит из воды и коллагена. Разжижение данной субстанции может вызвать болезненные и опасные симптомы у пациентов. Что именно вы хотите узнать?
– В каких исследованиях может использоваться данная жидкость? – переспросил я. – Чисто теоретически, разумеется.
– Использование человеческих тканей в научных экспериментах строго запрещено по этическим соображениям, – строго сказал Петр Николаевич, посмотрев на меня. – Если предположить гипотетическую ситуацию, или беспринципного ученого, тогда компоненты стекловидного тела, такие как гиалуроновая кислота и коллаген, могут применяться для создания биоматериалов. В хирургии, например, или в современной косметологии.
– Омоложение, – пробормотал я.
– Ну если совсем упростить, то да, – задумчиво сказал заведующий лабораторией. – Компоненты стекловидного тела могут использоваться для омоложения. Правда потребуется серия экспериментов и множество других элементов. Физически не представляю, как это можно сделать.
– Потребуется проводить серию экспериментов, – сказал я, судорожно пытаясь выудить из памяти обрывки знаний, полученных очень давно.
– Для подобных экспериментов нужна серьезная научная база, – покачал головой Петр Николаевич. – Тем более понадобится, простите, сам материал. Стекловидное тело может быть извлечено только при жизни….
Пожилой доктор резко замолчал и посмотрел на меня. Даже сквозь толстые очки я увидел, как расширились от ужаса глаза добрейшего человека.
– Я не могу разглашать детали следствия, – сдавленно пробормотал я.
– Не нужно, голубчик, не нужно, – медленно сказал заведующий, отвернувшись и посмотрел в окно. – Каждый раз поражаюсь, как вместе с научным прогрессом и быстрым развитием в людях уживаются низменные инстинкты. Как же до такого можно было додуматься?
– Если оставить в стороне этику, – решился я. – По вашему мнению, можно получить некое вещество для… так скажем… омоложения?
– Основываясь на своих научных познаниях, я могу с уверенностью сказать, что нет, – отреагировал Петр Николаевич. – В современной науке подобных исследований не проводилось, чтобы утверждать что-либо. Только если мы с вами не окунемся в темные воды древней алхимии…
Я непроизвольно вздрогнул. Значит не один я схожу с ума. Многие доктора и ученые интересовались алхимическими практиками, надеясь в рецептах и манускриптах найти базу для современных исследований. И многое же подтверждалось. Именно алхимия и лежала в основе развития медицины. Долгое время я был просто уверен, что алхимики и были медиками и аптекарями, только не признаваемыми обществом. До последних убийств.
– Предположим, в рамках алхимии, – вздохнул я. – В каких практиках могла жидкость стекловидного тела? С какими другими ингредиентами?
– Такое практиковалось только ранними алхимиками, причем в запретной «черной алхимии», – сказал серьезно Петр Николаевич. – Позже алхимики поворачивались все больше в сторону науки, проводя серьезные научные эксперименты, став предшественниками медицины.
– Хорошо, по вашему мнению, темными алхимиками могли использоваться элементы стекловидного тела и для чего? – я сам не понимал, почему задаю настойчиво совершенно нелепые для профессора вопросы.
– Только для создания «живой воды», так сказать, эликсира бессмертия, – пожал плечами ученый. – Правда потребовались бы другие компоненты.
– Какие? – невольно напрягся я.
– Печень, прежде всего, – ответил Петр Николаевич, повернувшись к столу с аппаратурой и заменяя пробирки. – Печень богата, как вы прекрасно знаете, кровью и питательными веществами, поэтому могла использоваться в попытках получения «эликсира жизни». Вообще-то даже в официальных источниках упоминается, что печень использовалась, как основной элемент в ритуалах по созданию искусственной материи, гомункулов, так сказать.
Хорошо, что заведующий лабораторией стоял спиной. Я попытался всеми силами успокоить бешеный пульс и выровнять дыхание.