– А, видать лекарь заморский, от немцев присланный? – закивал человек на повозке.
– Он самый, – подтвердил я, радуясь, что получилось.
Объяснять разницу между немцами и голландцами не хотелось вовсе.
– Садись, лекарь подвезу, – подобрел человек.
Я подошел ближе к телеге, пытаясь сообразить, как забраться.
– Суму свою лекарскую не забудь, – сказал человек.
Я оглянулся. Рядом с дорогой и правда стояла кожаная сумка, похожая на саквояж. На фоне остальных событий я уже устал удивляться. Молча дошел до сумки, стоящей в траве рядом с дорогой. Взял и пошел обратно.
– Сильно же ты головой стукнулся, – неодобрительно проговорил человек. – Ишь ты, забыть лекарские свои штучки.
Я промолчал и кое-как забрался на повозку и сел рядом с человеком, держащим вожжи. Одеяние доставляло много неудобств, да и чемоданчик некуда было пристроить. Поставил на колени, и вздохнул.
– Как звать то тебя, лекарь? – спросил человек, когда повозка тронулась.
– Иоганн, – моментально перевел я собственное имя, чтобы было похоже на имя голландского лекаря.
– Иван по-здешнему будет, – пояснил человек.
В общем-то неплохо, сохранилось имя, буду знать на кого отзываться.
– Прости, мил человек, а как тебя звать? – я понял, что нужно перестраивать речь, чтобы не так сильно выделяться.
– Меня Петром зовут, – серьезно сказал человек. – Из купцов я, из местных буду. Вот товар продал, возвращаюсь обратно.
Вот чего я не знал, так это как ощущается поездка по грунтовой неровной дороге, сидя на облучке. Надо же название вспомнил.
– Петр, а как ты понял, что я лекарь? – осторожно спросил я.
– Дак на тебе же цепь с ладонком, – удивился Петр, постегивая лошадей. – Известно ж, что лекари всегда таковые носят.
«Ладонок вроде старинное слово для медальона», – пытался я перевести неизвестные слова на свой русский. Хотя откуда я мог знать такое?
– Знахарь, в общем, заморский – промолвил Петр. – Не колун ли?
– Нет, нет, – как-то слишком резко отреагировал я. – Лекарства умею хорошо делать, собирать составы всякие лечебные. Людей лечу.
Непроизвольно пощупал рукой прикрепленную к поясу коробку.
«В футляре должны инструменты и аптекарские флаконы, – пронеслось в голове. – Надо обязательно посмотреть, что в сумке».
– Это хорошо, лекарство всегда дело нужное, – закивал Петр в такт раскачивающейся телеги.
Какое-то время ехали молча.
– Куда мы едем? – все же осмелился спросить я.
– Знамо куда, в Старицу, – спокойно ответил Петр. – Из Старицкого городка я, как и вся родня. Ткачевы мы. Торгуем тканями разными.
«Старицкий кремль, Старицкое городище, – непонятно откуда в голове пробегали мысли стройным текстом. – На мысу при впадении реки Верхняя Старица в Волгу. Расстояние от Москвы до Старицы 213 км по трассе».
Второй раз за сегодня я подумал, что знаю, каково это, когда в человека попадает молния. Меня словно пронзило током сверху донизу.
Ни при каких обстоятельствах в обычной жизни я не вспомнил бы даже названия города. Сейчас же словно кто-то включил невидимый аппарат и мысли пропечатывались в мозге телеграфными строками. Я словно читал в собственной голове страницу энциклопедии. Я помотал головой, подумав, что возможно проступает запоздалая реакция на страшный удар.
– А далеко мы от Старицы сейчас? – я понимал, что вызываю подозрения подобными вопросами, но решил, если что, буду делать упор на то, что иностранец, который сильно ударился головой и все забыл.
– Память то тебе напрочь отшибло, мил человек, – покачал головой Петр, словно читая мои мысли. – Почти подъезжаем к городу. Без малого двадцать верст осталось. Темно, да и дорогу после дождей размыло. Часа два-три осталось, так думаю. К утру должны приехать.
«Маршрут от Москвы до Старицы шел через Клин, затем вдоль реки Волги. Москва – Клин – Тверь – Старица», – пронеслось в голове.
В этот раз я вздрогнул так сильно, что чуть не свалился с повозки. Возникло ощущение, что мысли сами по себе пропечатывались в голове. Не было это похоже на воспоминание. Детальный текст отражался целиком.
Смешно. После сильного удара, на фоне остальных необъяснимых событий у меня появилась память. Которой никогда не было в принципе.
Фотографическая (эйдетическая) память. Я знал, что при такой памяти люди помнят все прочитанное до последней буквы, вплоть до того, как выглядели страницы и где были загнуты уголки. Причем ощущения людей описывались аналогично, как будто телеграфная передача текста.