– Понял, встряхивать кажен день, – Федор внимательно ловил каждое слово с важным лицом.
– Можно добавить в жидкость еще немного меда, – сказал я.
– Агафья неси мед с погреба, – сказал Петр.
Девушка снова убежала, я огляделся.
– Брат мой меньшой, Федор, – вспомнил Петр про правила приличия.
– Очень приятно, Иоганн, – хорошо, что не забыл собственное имя.
– Иван по-нашенски, – перевел купец. – Прислали вот в Старицу заморского лекаря, по дороге подобрал. Видно, упал с телеги да заплутал.
– Врачевание дело нужное, – закивал Федор с одобрением.
«Какое прекрасное объяснение, – невольно проскочила мысль. – Шел, поскользнулся, упал, встал. Всем буду одинаковую историю говорить».
– Что теперь будет, господин лекарь? – несмело спросила Агафья, поставив крынку меда на стол рядом с сосудом. – С Елисейкой?
– Теперь лекарство должно подействовать, – деловито сказал я. – Нужно немного подождать. Который сейчас час?
– Приехали вы поутру, да лечением вона сколько времени занимались, сейчас уже поди скоро полдень будет, – Федор сказал размеренным тоном.
– Добавьте в раствор мед, перемешайте и поставьте сосуд за печь, – сосредоточенно сказал я. – Давать Елисею будем несколько раз в день. Питие должно быть обязательно теплое. Чаи же делаете на травах?
– Конечно, – закивала Агафья.
– Следите, чтобы Елисей пил побольше, – продолжил я.
– Все сделаем, – сказал Петр строго. – Сейчас господину лекарю отдохнуть надобно. Шутка ли сколько в дороге провел, так еще и головой ударился. Агафья, поди на кухню, скажи, чтобы обед готовили.
– Вот отобедаем, да и можно будет отдохнуть, – повернулся ко мне хозяин дома. – Господин лекарь, не извольте покидать мой дом. Оставайтесь, будет мне в радость. Комнату приготовим хорошую, светлую.
– Можно ты будешь называть меня просто Иваном? – спросил я.
– Никак нельзя, господин лекарь, – помотал головой Петр.
Я вздохнул, но решил, что нарушений исторических эпох на сегодня достаточно. Пусть называют как хотят. Я и правда валился с ног от усталости.
Подойдя к Елисею, я положил руку на лоб и пощупал пульс. Невольно улыбнулся. Говорить об улучшении родным, конечно, пока не стоит. Но я прекрасно видел, что пенициллиновая настойка получилась. Жар спадал.
– Пойдем в столовую, скоро обед накроют, – посмотрев на сына, сказал Петр. – Все лучшее господин лекарь на стол поставим.
Неужели купцы и правда так питались в шестнадцатом веке? Я смутно понимал, из чего приготовлена большая половина блюд. И физически не понимал, как можно вместить в себя такое количество еды.
Напитков было еще больше, особенно медовых. О том, что напитки были крепкими, я догадался позже. Когда с трудом встал из-за стола.
– Агафья, отведи господина лекаря в покои, – скомандовал Петр, увидев мои попытки не свалиться от усталости. – Горницу прибери, где жена моя, Евдокия, во блаженной памяти живала. Да белье принести свежее.
Я был настолько вымотанным, что едва передвигал ноги. Суеверным я не был, поэтому мог спокойно поселиться в комнате, где жила покойница.
Главное, что я вообще оказался в жилом помещении, а не в канаве ночью. Комната была маленькая, но по-своему даже уютная.
Вырубился я мгновенно и когда очнулся, было уже темно. Часов не было, я подошел к окну, посмотрел во двор. Был только вечер.
«Ну вот теперь у меня будет, как и положено, послеобеденный сон, – пронеслось в голове. – Надо идти срочно дать лекарство Елисею».
Я спустился вниз, стараясь точно вспомнить расположение комнат. Дом у Петра был довольно большой, да и по присутствующим за столом я понял, что живут братья-купцы дружно, одной большой семьей.
Очень быстро меня ввели в курс дела. Всего братьев Ткачевых было четверо, с учетом жен и детей, также прислуги, примерно двадцать человек. Избы, как я понял строили рядом, и жили как бы одним двором. Выходя с дома одного брата, можно было минут за пять по двору дойти до дома другого.
Так, сейчас не до подробностей проживания. Я на удивление быстро нашел комнату, где горела лучина. У кровати Елисея стояла Агафья и Петр.
– Помогло, боярин, помогло! – прошептала Агафья с восхищением смотря на меня, как на посланного ангела с небес.
Я быстро подошел к Елисею и внутренне довольно улыбнулся. И правда помогло. У меня не было градусника и аппарата, чтобы померять давление, но как медик я мог без оборудования оценил состояние больного.
Елисею стало намного лучше. Пропала болезненная мертвенная бледность, лицо посвежело, и на щеках появился едва заметный румянец. Я положил руку на лоб, хвала небесам. Лоб был слегка теплый. Удалось сбить высокую температуру, хотя до полного выздоровления было еще далеко.