После плотного ужина я вышел на улицу, погулял. Теперь мне нравилось мечтать, странное ощущение полета завладело мозгом. Сколько возможностей. Я в другом совершенно веке со знаниями своего времени.
Россия станет передовой в медицине, затмит Европу. Мы сможем использовать новые виды оружия, выигрывать войны. Какая красота!
Все пошли спать, я отправился в свою комнату. Только долго не мог заснуть. Лежал с открытыми глазами, размышляя о том, что нужно сделать в первую очередь, как вообще выстраивать работу лаборатории. Помощники нужны, подмастерья. Записи растворов нужно вести, писец нужен…
Хорошо, что я успел заснуть почти счастливым. Потому что проснулся я, резко вспомнив, что дьявольские изощренные убийства неизвестной нитью связывают начало двадцать первого и шестнадцатого века.
Напомнили. Вскочил я от резкого стука в дверь.
– Господин лекарь, вставайте, срочно! – голос Федора звучал очень испуганно. – Губной староста просит срочно доставить вас.
– Куда, что случилось? – пытаясь проснуться, спросил я.
– Дак рано утром десятские приехали с княжьего села Чукавино, недалече от Старицы будет, – Федор явно сильно нервничал. – Ночью девку нашли разрезанную. Такоже, как и ранее под Тверью находили! Ой, свят, свят, что делается. Староста сказал, лекаря везти срочно!
Четвертое убийство! Как легко я вчера позволил себе забыть об адских событиях. Идиот мечтательный! Если бы думал не о великих свершениях, а о связи между убийствами, может быть, смог бы предотвратить.
– Сейчас иду! – коротко сказал я, быстро одеваясь.
Ко всему можно быстро привыкнуть, надевая третий раз одеяние, я уже не считал его нелепым. Накинул плащ, взял сумку. Ну настоящий лекарь.
Во дворе стояла повозка и двое мужчин в такой же одежде, в какой стояли пришедшие с губным старостой в дом Петра.
«Десятские, – пронеслось в голове. – Представители местных общин, помогали губному старосте в поимке разбойников и воров».
Еще раз порадовался вновь приобретенному дару феноменальной памяти. Сразу вспомнил все чины полицейских шестнадцатого века.
«Губной староста был должностным лицом, который выбирался, отвечал за борьбу с преступлениями. Старосте помогали «губные целовальники», выбирались на должности из местных граждан. Прислали десятских, они ниже рангом, и выполняют поручения губного старосты».
– Село Чукавино далеко отсюда будет? – быстро спросил я стоявших возле повозки мужчин.
– Осень сухая, дороги не размыло, стало быть, часа за два должны доехати до места указанного, – степенно ответил один из десятских.
– Хорошо, поехали, – сказал я, забираясь на повозку.
Невольно промелькнули в голове события прошлой недели. Надо же, кажется, будто месяцы прошли. Поездка в машине по ночной Москве и поднимающийся к горлу ужас от понимания того, что сейчас увидишь.
Город был другой, пейзаж был другой, а цепенящий ужас, ледяными каплями поднимающийся по позвоночнику прямо в мозг, был таким же.
Отличалась, однако, и моя память. В своей обычной жизни, не посмотрев в блокнот, я бы не вспомнил и номер квартиры. Теперь в голове помещались сведения по любым вопросам и память стала оружием.
Перед глазами в мельчайших деталях мелькали картины страшнейших изощренных убийств. Сцепив зубы от подкатывающей тошноты, я заставил себя проанализировать все, что мелькало в голове, пока мы ехали в село.
Память и правда феноменальная. Я видел картины убийства, словно рассматривал фотографии. Каждая помятая травинка, каждая капля крови, отражались невероятно четко. Кто вообще на такое способен то?
Я вцепился в лавку в трясущейся повозке и уставился в мелькающие пейзажи, чтобы думать о том, что придется рассматривать в ближайшее время.
«Так, допустим, убийства аналогичные, – заставил я себя включить мозг. – Тогда убили девушку в полночь. Обнаружили жертву рано утром. Скорее всего, ничего не трогали, сразу отправили десятских к губному старосте в Старицу. Теперь дорога обратно. Сомневаюсь, что местные сами стали отвязывать труп. Значит, жертва лежит там часа три точно».
Десятские гнали лошадей изо всех сил, дорога думаю, заняла не больше часа. Повозка остановилась на дороге, я осмотрелся и увидел несколько людей, стоящих метрах в пятидесяти. Осенняя трава еще не успела завянуть, поэтому пока я шел по полю, жертву видно не было. Ненадолго.
Хвала небесам, трава скрыла и бурый круг крови. На расстоянии полуметра от рук и от ног жертвы были вбиты невысокие деревянные колья, к которым грубой веревкой были примотаны руки и ноги девушки. Я медленно подошел к трупу, с трудом сдерживаясь. Что еще я ожидал увидеть?