Пока говорил, понял, что это очень важная мысль.
– Ведомо, живая вырывалась бы, – кивнул губной староста. – Либо по голове бьет, чтобы бездвижна стала, либо поит зельем каким.
Да, теперь дар памяти казался мне вовсе не лишним. Постепенно я понимал, как работает странный механизм. Возможно, из-за сильного удара, в голове всплывало в деталях все, что я либо когда читал, или слышал.
Наверное, в зависимости от необходимости. Вот сейчас неожиданно в голове дословно возникли слова майора, после того как после четвертой жертвы я попросил результаты криминалистических экспертиз первых трех.
«Вы были правы насчет девственности, даже не хочу знать, как об этом можно было догадаться, – звучал усталый голос майора, словно он стоял рядом. – Насчет неподвижности, вы тоже оказались правы. В крови всех четырех жертв найден очень токсичный алкалоид, большая доза. Странность по словам старшего криминалиста, заключается в том, что использовалось не современное лекарство. Похоже, что жертв поили травным составом».
«Рецепт старый, отвар из дурмана», – как молния пронеслось в голове, но я не успел как следует подумать.
Зря. Потом я сильно об этом пожалел.
– Яд? – протянул губной староста. – Значит зелья варить умеет?
«Ну точно мне прилетит, – подумал я. – Наверное карма какая-то. Как и в своем времени, так и здесь я снова под подозрением».
– Да, жертву чем-то поили и подмешивали в напиток, – осторожно сказал я, пытаясь говорить профессионально.
– Бешеное зелье, – вдруг сказал один из десятских, с которым я приехал.
– Простите, как еще раз? – переспросил я.
– Ну так знамо, бешеное зелье, – уверенно ответил десятский из местных. – На селе траву ту дурнопьяном называют. Везде растет.
«Дурман, сильный галлюциноген, в больших дозах вызывает полный паралич. В шестнадцатом веке назывался «дурнопьян» или «бешеное зелье». Состав для обездвижения жертвы подмешивали в вино или пиво».
Постепенно я привыкал к пробегающим в голове огромным блокам текста, картинам. Раз появилось, значит, когда-то об этом читал.
«Так, вот интересно, – пронеслось в голове. – Вино или пиво, явно скрывали горький вкус. Когда интересно и при каких обстоятельствах жертвы, молодые девушки, пили с убийцей? Как вообще происходила подготовка? Он знал девушек заранее? Почему девушки пили вино?».
Я сделал ставку на вино, хотя может в шестнадцатом веке девушки легко пили и пиво с незнакомцами. Все равно непонятно, каким образом преступник заставлял девушек выпить напиток? Ну не насильно же он вливал?
– На что убивец сие учинил? – серьезно спросил губной староста. – Чего ради глаза девке вырезал да живот распорол?
Я задержал дыхание, лихорадочно думая о том, что говорить и о чем умолчать. Шестнадцатый век все-таки, если рассказать все детали, сожгут на костре точно меня. Как злостного колдуна, потому что нельзя так много знать.
– У жертвы разрезан живот и вырезаны глаза, – осторожно начал я. –Значит у убийцы есть нужные инструменты. Применялся острый медицинский нож, то есть ланцет. Ответить на вопрос, зачем, я пока не могу.
«Соврал полиции, но будем считать ради их же блага, – подумал я. – Зачем всему честному народу знать, что убийца высасывает стекловидное тело и вырезает печень? Тем более я и сам пока не до конца все понимаю».
– Бесовские дела творит, действа дьявольские проводит, не иначе, – размеренно сказал один из десятских, с которым я приехал.
– Скорее всего, да, – медленно сказал я. – Может быть кровь или органы нужны убийце для проведения каких-то действий.
Староста и десятские, не сговариваясь, перекрестились и поклонились, причем повернулись в одну сторону. Должно быть по направлению к церкви.
«Так, кое-какие детали уже есть, – думал я сосредоточенно. – Девушки знают преступника, или знакомятся незадолго до убийства. В напиток, вино или пиво, убийца подмешивает дурман, что полностью обездвиживает жертву. Дальше в общем-то понятно. Надеюсь, зельем снижает и порог боли».
Мысль о дурмане немного помогала справиться с ползущим по позвоночнику ледяным ужасом. Я утешал себя тем, что высокая доза работает как анестезия, и возможно, боль притупляется. Рациональные мысли я старательно от себя отгонял, потому что прекрасно понимал, никакой дурман не снизит нечеловеческую боль, когда у тебя на живую изымают глаза.
«Надо отвлечься, – приказал я сам себе. – Что еще делают криминалисты? Характеристики жертвы примерно выявлены, только не проанализированы. Возраст, девственность, пол. Над этим нужно серьезно подумать. Портрет преступника. Здесь вообще все запутано. В своем времени я был уверен, что сошедший с ума гениальный медик, начитавшись трактатов древних алхимиков, пытается приготовить эликсир бессмертия».