– Мешай, – сказал я, уже тогда зная, что из девушки выйдет толк.
Агафья тщательно перемешала еще раз приготовленный антидот ртутного отравления. Без моих указаний метнулась к печи, вернулась с плотным куском льняной ткани, оторвав узкую полоску. Замотала сверху сосуд и несколько раз плотно обязала и горлышко, завязав плотный узел.
Я невольно улыбнулся.
– Ты молодец, Агафья, – не сдержался я. – Открою свою лекарскую горницу, возьму тебя в помощницы.
Конечно, я не ошибся. Распахнувшиеся от счастья глаза Агафьи точно говорили, что ей безумно нравится процесс приготовления растворов.
– Теперь аккуратно поставь сосуд в самое прохладное и темное место в доме, – сказал я. – И следи, чтобы никто не прикасался к лекарству!
Агафья старательно закивала, достала тряпку побольше, что-то вроде льняного полотенца, замотала сосуд и побежала в погреб. Догадливая.
Я выдохнул. Часов у меня не было, но я понимал, что провозились мы вплоть до обеда. Значит, я успею еще перекусить и немного отдохнуть.
Сотник приедет за лекарством после обеда.
– Пироги с завтраку остались, с капустой и с грибами, обедать ужо пора, – затараторила Агафья, когда вернулась. – Садитесь с Елисеем за стол, схожу к поварихе, пирогов принесу. И квасу принесу.
Девушка не переставала удивлять. Я лично от нервного напряжения и усталости хотел только прилечь. Агафью в принципе не видел усталой. Уникальная работоспособность. Наверное, нужно учитывать и молодость.
«Сколько интересно Агафье лет?» – подумал я.
Странно, за несколько дней, проведенных в купеческом доме, я не смог определить возраст Агафьи. С одинаковым успехом девушке могло быть и двадцать, и тридцать лет. Надо потом спросить все же у Петра.
Хотел сходить в комнату за Елисеем, но он видно проголодался и появился сам в горнице. Я осмотрел еще раз подростка. Болезнь отступала, Елисей выглядел почти здоровым. Хотя все еще немного бледным.
Невольно я вздрогнул. Он и будет бледным, и это не связано с болезнью. Невероятно белая, прозрачная кожа такой и останется всегда.
Со всей суетой, с поездкой в монастырь да приготовлением зелья я совсем забыл, что сегодня в полночь может быть совершено пятое убийство.
В голове промелькнуло сказанное сотником про царского лекаря, Бомелия, и я подумал, что надо бы подробнее вспомнить все, что знаю про такую неоднозначную личность. Но тут Агафья принесла пироги и квас. Мы с Елисеем стали обсуждать что-то из того, что он читал и я отвлекся.
Очень и очень зря. Я убедился позже, что нужно было слушать сигналы собственного мозга. До того, как станет слишком поздно.
Глава 17. Лекарь смерти
После обеда я пошел к себе в комнату, снял пояс и в одной рубахе рухнул на кровать. Так и правда привыкну спать днем. Странно это все.
Шел всего четвертый день вынужденного пребывания в другой эпохе, но я с удивлением понимал, что мне все больше нравится здесь. Я совсем не хотел возвращаться к адскому ритму своего века, хотя любил работу. Все, что я делал, мне нравилось. Только ключевым отличием было движение времени.
Если бы я захотел сравнить скорость, так скажем, жизни в двадцать первом веке и шестнадцатом веке, я представил бы гепарда и черепаху.
Здесь никто никуда не спешил, все происходило в десять раз медленнее, и впервые в своей жизни я почувствовал полное удовлетворение.
«Странно, но в таком ритме успеваешь сделать намного больше, – подумал я. – Все же живут, торгуют, создают семьи, строят дома, создают города. Жизнь движется. Только нет ощущения загнанности, словно крыса в лабиринте. Дело не только в скорости, я назвал бы это размеренностью. Организм успокаивается и в результате успеваешь сделать намного больше».
Перед тем, как прилечь после сытного обеда, я подумал, что я могу делать все то же самое, что пытался сделать в своем времени. Я могу готовить лекарства, смешивать вещества, лечить людей, открывать новые составы. Только я не буду носиться, как загнанный зверь, пытаясь все успеть в диком ритме информационного века. И скорее всего достигну гораздо большего.
«Я только что приготовил сложнейшее лекарство против отравления ртути, – думал я. – Но не было никаких криков о том, что сроки поджимают и нужно срочно сдавать гору отчетов, не было планерок и выматывающих собраний. У меня осталось время и для сытного обеда, и для послеобеденного сна. И впереди целый вечер. Я могу погулять и просто расслабиться».
Уникальная память позволяла как будто просматривать прожитые события заново. Зачем я получил в дар феноменальную память, я не знал. Я убеждал себя в том, что при сильном ударе головой, скорее всего, что-то сместилось и заработали скрытые резервы человеческого мозга.