Я лежал и невольно пересматривал все, что произошло недавно. Мог просмотреть и то, что произошло давно. Проблема, правда, была еще в том, что у меня не было пульта от телевизора. Я не мог оказать никакого влияния на то, что подсовывала память. Картины просто возникали в голове.
«Надо разобраться, что на самом деле со мной происходит, – подумал я. – Интересно, я смогу научиться пользоваться памятью? Включать и выключать, когда нужно? Или задать, так скажем, параметры поиска?».
Напрягало несколько моментов, с которыми я хотел разобраться.
Первое. Огромные пласты данных могли возникнуть в голове в виде справочников или учебников. Я не мог регулировать объем поступающей информации, что создавало множество неудобств. Хотелось бы понять, могу ли сузить задачу. Например, задать слово или вопрос, как в поисковой строке и получить только ту информацию, которая требуется.
Второе. Удивляло то, что я не мог назвать приобретенную способность памятью в полном смысле этого слова. Несколько раз я ловил себя на том, что не читал и не изучал в таких деталях то, что якобы «вспоминал».
Так, ладно, нужно попробовать разобраться.
Я постарался расслабиться и задать запрос – феноменальная память.
Собственно, сам дар, которым я решил научиться управлять тут же услужливо предоставил официальное определение:
«Эйдетическая память (фотографическая память) – способность в деталях воспроизводить образы, звуки или информацию. Намного чаще встречается у детей, но редко сохраняется во взрослом возрасте».
Хорошо, допустим это я и так знал, и конечно читал подобное.
«Гипермнезия (гиперпамять) – более широкое понятие, включающее и факты, и ощущения, и даже ненужные детали».
Ладно. Согласен. Скорее всего я после попадания в шестнадцатый век, все же повредил мозг. Какие-то скрытые способности и открылись.
Вот следующая поступившая информация не очень порадовала:
«Причинами гипермнезии могут быть психические расстройства: мания, шизофрения, посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Также причинами могут быть неврологические состояния: эпилепсия, поражения височных долей мозга. Редко является врожденной особенностью».
Очень хорошо, что я не в своем веке, потому что с такой способностью первым специалистом, куда меня бы направили, был бы психиатр.
Так ладно. Немного получается. Оставлю на потом.
Почему при такой памяти я не могу вспомнить нечто очень важное? Я не знал ни в том времени, ни в этом, откуда я знал про шесть убийств.
Как бы я не напрягался, легко вспоминая страницы ненужных учебников, я не мог поднять из глубин памяти единственное, ключевое, событие. Но каким-то образом был так уверен в важности забытого.
Как вообще такое может быть?
Незаметно для себя я провалился в сон, непроизвольно подумав, что привычка спать после обеда мне тоже очень нравится.
Вот традиция просыпаться от громких голосов немного раздражала. Сквозь сон я услышал грубоватый голос в горнице. Сотник. Точно.
Я резко сел на кровати. Дело государственной важности. Нужно отдать лекарство, и рассказать в деталях, как и в каких дозах давать государю.
– Господин лекарь отдыхает, сейчас позову, – услышал я голос Агафьи, когда уже натягивая кафтан, подходил к двери своей комнаты.
– Можно не звать, я уже иду, – сказал я, выходя в горницу.
В дверях стоял сотник с двумя военными, ратниками, как назвала их в прошлый раз Агафья. На военных были малиновые кафтаны с серебристыми нашивками, который как я понял являлись знаками отличия. Разбираться в особенностях статусов в шестнадцатом веке не особенно хотелось. Хотя вновь приобретенная память услужливо подсказала, что такой цвет кафтанов мог быть у царской гвардии. Что же все сходится. Я точно знал для чего в Старице остановился специальный отряд конных стрельцов. Не для участия в войне.
– Сотворил ли, лекарь, зелье? – коротко спросил сотник.
– Агафья, – начал я, собираясь попросить девушку принести лекарство.
В очередной раз приняв решение, что точно выпрошу девушку у Петра и возьму к себе в помощницы. Догадливость и скорость поражала.
Агафья успела сбегать в погреб, каким-то образом поняв, для кого готовилось зелье. Девушка протянула мне замотанный глиняный сосуд.
– Спасибо, – немного опешил я, взяв лекарство.