– Лекарство, которое обещал, я сделал, – сказал я, разворачивая тряпку и показывая глиняный сосуд лекарю. – Очень осторожно везите. Не уроните! И смотрите, чтобы узел на горлышке не развязался.
Для верности я показал на тесемку, завязанную плотным узлом.
Военные подошли ближе и вместе с сотником понимающе закивали. Ну правильно, люди такого склада привыкли исполнять приказы.
– Теперь, внимательно меня послушайте, – официальный тон медика включился самостоятельно. – Важно запомнить, как давать лекарство.
По глазам сотника я понял, что он очень сосредоточен. Снова поразился, как под простоватой внешностью может скрываться острый аналитический ум. Второй раз заметил, что облик может быть обманчивым.
Ощущение, что говорю с проницательным человеком возникло первый раз при разговоре с губным старостой, теперь вот с сотником. Не знаю, почему я обращал на это внимание. Подсознательно, наверное, думал, к кому все же обратиться, чтобы рассказать все, что я знаю про страшные убийства.
Я покачал головой, понимая, что нужно сосредоточиться.
– Смотрите, лекарство нужно добавлять в красное вино, – сказал я. – Добавлять нужно несколько капель, совсем чуть-чуть.
Для точности решил показать. Я поставил сосуд на стол, достал быстро ланцет из футляра, что крепился к поясу, и показал кончик лезвия.
– Вот столько, – показал я.
Сотник согласно кивнул, прекрасно поняв про дозу.
– Теперь дальше, – продолжал я. – Лекарство нужно давать два раза в день. Утром, после завтрака и на ужин после обеда.
– На завтрак, наверное, вино не всегда пьют, – задумался я. – Но один глоток с лекарством сделать нужно. Просто так нельзя глотать, понятно?
Сотник и военные согласно закивали.
– Здесь лекарства хватит на несколько недель, – сказал я, заматывая обратно сосуд в тряпку и передавая сотнику. – Быстро болезнь не поправить. Но если принимать, как положено, постепенно симптомы пройдут.
Хотел на ходу придумать, чем заменить «симптомы», но снова удивился, как местные люди легко понимали незнакомые слова. Скорее всего, по всему тексту было понятно, о чем идет речь. Остальное мозг выстраивал сам.
– Зелье сие воистину недуг сможет излечить? – строго спросил сотник, и в голосе были слышна боль и надежда.
– Да, – я решил не объяснять деталей. – Точно излечит.
На сто процентов я, конечно, не мог быть уверенным. Но по симптомам отравления государя было видно, что доза ртути не смертельная. Прошло, может быть, несколько месяцев с начала отравления. Приготовил лекарство я правильно, сера в любом случае свяжет и выведет ртуть.
В глазах сотника промелькнуло облегчение. Он вставил сосуд за пояс, и решив, что это недостаточно надежно посмотрел на Агафью.
Уникальная девушка вообще все понимала без слов? Метнувшись в комнату, Агафья вернулась с куском плотной льняной ткани, которую сотник обмотал вокруг пояса, прижимая сосуд и плотно завязал.
– Сегодня ужином уже дайте лекарство, – напутственно сказал я.
Военные пошли к выходу, я решил выйти с ними. В голове вертелись разные мысли, которые пока не складывались в общую картину.
– Простите, господин сотник, – не придумал я лучшего обращения. – Вы же понимаете, что нельзя одновременно получать и яд, и лекарство?
В который раз уже поразился пронзительному взгляду, за серыми глазами начальника отряда явно крылся очень острый ум.
– Сие понятно есть, – кивнул сотник. – Для того царь и скрывается в монастыре, дабы прийти никто не мог и к питию не прикасался.
– Что ты можешь сказать про Бомелия? – спросил я, поражаясь собственной смелости. Ну как такое можно спрашивать у военного?
– Бомелий – государев лекарь, он готовил много ядов, что использовались против неверных бояр, – процедил сотник.
Я усмехнулся, ответил все верно, не к чему придаться. Но в каждом слове сквозило не просто подозрение, а неприкрытая ненависть.
– Для чего спрашиваешь? – посмотрел мне прямо в глаза сотник.
– Хотел убедиться, что царского лекаря не будет в монастыре, пока государь будет принимать мое лекарство, – ответил я задумчиво.
– Ведаешь, кто сие сотворить мог? – спросил сотник.
Так же, как и местные жители, я автоматически переводил устаревший русский язык на свой современный. Я вздохнул, принимая сложное решение.
Сам не знаю, почему я решил довериться чужому в общем-то человеку. Наверное потому, что кому-то я должен был рано или поздно начать доверять в чужом для меня времени среди незнакомых людей.